Часть 8
Вернувшись в свою комнату после пугающего столкновения с отцом у замаскированного люка, Лили чувствовала себя совершенно опустошенной, униженной и напуганной до глубины души. Ледяная, неузнаваемая ярость в глазах Майкла, болезненное прикосновение его сильных пальцев, его рычащий приказ держаться подальше от леса – все это мучительным клубком страха и горькой обиды засело у неё внутри. Она заперла дверь своей комнаты на старую щеколду, хотя прекрасно понимала всю иллюзорность и тщетность этой жалкой защиты. Дом окончательно перестал быть для неё безопасным местом. Напряженная тишина за дверью казалась неестественной, зловещей, наполненной невысказанными угрозами.
Она без сил опустилась за свой рабочий стол, заваленный бумагами и красками, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце, привести мысли в хоть какой-то порядок. Её рассеянный взгляд упал на стопку последних рисунков, небрежно лежащих на самом краю стола. Те самые мрачные, тревожные пейзажи, которые она почти механически рисовала в последние недели, словно не задумываясь, просто подчиняясь какому-то неотступному внутреннему импульсу. Искаженные, скрюченные деревья, темные, пугающие тропы, заброшенные дома, похожие на пустые черепа. Раньше она видела в них лишь неясное отражение своей собственной нарастающей тревоги, неосознанное выражение того давящего напряжения, что копилось в их доме день ото дня. Но теперь, после того, что она воочию увидела сегодня в лесу – настоящий замаскированный люк, явные следы строительных работ, зловещий символ на дереве, древний колодец с гулом и взглядом из темноты, – она посмотрела на свои рисунки совершенно другими глазами.
Она медленно взяла верхний лист. На нем был изображен густой, почти непроходимый ночной лес. Могучие деревья плотно сплетались узловатыми ветвями над головой, создавая непроницаемый темный свод. Но сквозь этот хаос теней и переплетенных стволов вилась тонкая, едва заметная светлая тропинка. Она коварно петляла между деревьями, временами терялась за толстыми стволами, но все равно неуклонно вела куда-то в самую глубину мрачного леса. Лили с холодом в груди вспомнила, как её ноги сегодня сами, почти без её участия, нашли правильный путь к поляне с люком, словно она интуитивно знала эту дорогу и раньше.
Следующий рисунок. Тот же самый ночной лес, но в центре композиции – странное, явно рукотворное сооружение, наполовину скрытое под слоем земли и корней. Не дом, не обычный сарай, а что-то подчеркнуто геометрически правильное, массивное, с прямыми углами и толстыми линиями, уходящими глубоко вниз. От этого подземного сооружения в разные стороны расходились по земле тонкие, темные, похожие на кровеносные вены или щупальца линии – как переплетенные корни или, возможно, трубы вентиляции. Лили вспомнила ржавый металлический болт, который нашла у первого квадрата вскопанной земли, и тот тяжелый земляной запах, что шел из запертого отцовского гаража.
Она стала лихорадочно, с дрожащими руками, перебирать свои последние рисунки. Вот почти точное изображение старого заброшенного колодца – темный круглый провал в земле, окруженный корявыми, словно тянущимися к нему деревьями. Она нарисовала его по памяти за день до того, как нашла точно такой же настоящий колодец недалеко от поляны с люком. А вот – дерево. Одинокое, невероятно могучее дерево с толстым морщинистым стволом, и на нем – отчетливый знак. Крест, перечеркнутый горизонтальной чертой. Тот самый уникальный символ, что она видела сегодня в лесу, грубо вырезанный на живой коре дуба. Она машинально нарисовала его несколько дней назад, совершенно не понимая тогда, что он означает, просто повинуясь навязчивому образу, внезапно всплывшему в её сознании во время рисования.
