Между тем, Прим оставила свечу на стол, вышла из спальни и вскоре вернулась с кувшином, тазиком и Уни: тот принес сундук с вещами мисс Уимс. А уже потом Прим помогла Эдме снять грязную одежду и обтереться холодной водой, смывая с тела усталость долгого дня.
– Какая вы маленькая, мисс Эдме, – ворчала женщина, натягивая чистую рубашку на девушку. – Маленькая, но складненькая. Вы ложитесь и отдыхайте. Утром я вас накормлю. Нынче-то нечем.
– Спасибо. Иди, – Эдме отпустила неприветливую служанку и осталась один на один с огромной кроватью.
Осторожно провела рукой по простыням, поняв, что они лежат тут едва ли не со времен пиктов*. Затем оглядела свою белоснежную рубашку, вышитую умелыми женщинами Абердинского дома, и расплакалась. Усталость, нервы и неуютное новое жилье, все это подкосило мисс Уимс, а потому слезы лились обильно, долго и даже тогда, когда Эдме решилась улечься в грязную постель хозяйской спальни.
Но, не смотря на слезы, усталость и растерянность, уже проваливаясь в сон, Эдме опустила руку и потрогала свой заветный сундучок, что спрятала под кроватью. Только после этого девушка успокоилась. И вот чудеса – как только сон пришел, вернулась и улыбка на симпатичное личико новой владелицы земель почившего мистера Эшли Уимса близ замка Стоунхейв.
***
Утро выдалось хмурым и ветреным – таким его увидела Эдме, когда проснулась и посмотрела в грязное окошко. Однако ни грязь, ни пыль, ни голод не испортили настроения мисс Уимс. Пейзаж, который открывался ее взгляду из окна прекрасно возместил ущерб: моральный и физический. Далекий берег моря, кромка леса, невысокие скалы, пустошь с зеленой травой и небо – высокое жемчужно-серое.
Осторожно ступая босыми ногами по грязному студёному полу, Эдме подошла к окну и распахнула его. Бодрящий свежий ветер ворвался в комнату и сделал ее симпатичнее. Правда, пыль, которую он потревожил, заставила Эдме громко чихнуть.
– Прим! – глупышка надеялась, что ее услышат.
Чуда не случилось, а потому Эдме умылась, расчесала густые волосы, надела чистую юбку и затянула корсет. Отыскала башмаки, так и не вычищенные с ночи, и отправилась осматривать новое свое пристанище. Дом оказался меньше, чем думала Эдме. Маленький зал из него две двери в крыло прислуги и в кухню. На невысоком втором этаже – две спаленки. Вот и все, что наследовала мисс Уимс. Она не стала расстраиваться, скорее наоборот. Улыбнулась, подумав, что маленьким девушкам подходят маленькие дома.
Из зальчика она прошла в кухню, определив ее по голосам Уни и Прим. Открыла дверь и удивилась тому, как там уютно и чисто. Посуда, развешенная в идеальном порядке по стенам, блестит, стол выскоблен до желтизны, а два больших окошка чисто вымыты. Очаг уютно потрескивал горящим в нем большим поленом и был очищен от копоти ровно настолько, насколько это возможно.
– Мисс Уимс, доброго утра, – Прим встала из-за стола, всем своим видом показывая недовольство. – Сейчас завтрак для слуг. Такой порядок завел у нас покойный мистер Эшли. Я подам вам еду сразу, как только мы с Уни покончим со своей.
И снова Эдме не сделала замечания, всего лишь попросила кружку молока, которую и получила из рук раздраженной служанки.
Пока Эдме пила, взгляд ее устремился к окну. Домики Стоунхейвена, за ними громада замка барона Хогга, все те же пустоши, море, но и еще кое-что. Мисс Уимс разглядела нечто по-настоящему интересное. Пиктский камень*! Даже издалека было заметно, что он древнее самого старого из всех камней, что довелось видеть Эдме.
