– Никому не открывай дверь. У меня есть ключ, я сам открою. Если что – полиция выломает.
– Что?.. – растерянно спросила она.
– Мне нужно уйти. Я скоро вернусь.
– Нет, Джек… Ты к Максу?
Он ничего не ответил, лишь отстранился, щёлкнул замок, и дверь захлопнулась, оставив её в тишине.
Она осталась одна, и внутри всё похолодело – страх за него, за себя, за эту странную, запутанную ситуацию. Медленно пройдя в спальню, Мария остановилась перед зеркалом. Из отражения на неё смотрела другая девушка. Она провела рукой по щеке, всматриваясь в новое лицо, кожа обрела золотистый оттенок от долгого пребывания на острове, а чёрные волосы изменили её до неузнаваемости. Отвернулась и закрыла глаза. Всё сменилось. Жизнь, чувства, мир. Всё.
С того дня, как она встретила Спартака, её жизнь вообще понеслась зигзагом. Её подбрасывало вверх так высоко, что захватывало дух, а потом резко швыряло вниз. Это был бросок с тарзанки с самой высокой точки планеты, и она не была к такому готова. Почему всё это происходит с ней? Она же обычная девушка, мягкая, нежная, романтичная, вечно с книгой о любви в руках.
Мария зажмурила глаза и закричала – громко, изо всех сил, так, что голос сорвался.
Ближе к вечеру вернулся Джек. Весь в синяках и кровоподтёках. Он молча прошёл мимо и направился в душ, а когда вернулся, позволил ей заняться его ранами. Мария осторожно обработала их антисептическими салфетками, и пока её пальцы мягко касались его повреждённой кожи, слёзы катились по щекам.
– Зато я объяснил ему, что ты моя, – тихо сказал Джек.
Он обнял её, притянул к себе и, уткнувшись лицом в её грудь, прошептал:
– Мария… будь моей.
Она стала гладить его по волосам, но промолчала. Ведь она сама этого хотела, и он даже представить себе не мог, насколько!
Макс в самом деле притих, но не совсем. Они подожгли хижину на острове, и от неё не осталось ни следа. Джек, когда узнал об этом, сжал кулаки и выругался, процедив что-то на своём языке, и, видимо, дал себе слово – отомстить. Мария тоже расстроилась, но помочь ничем не могла. Хотя и ему было не до того – Гранде сделали операцию, и все дела отодвинулись на задний план. Почти всё время он проводил в клинике, не отходя от её палаты, и Мария видела, как он переживал, и сама так же тревожилась, боясь худшего.
– Ей вставили имплантат, – сказал Джек однажды, устало присаживаясь рядом, – и первые недели самые рискованные. Приживётся ли инородная деталь…
– Дай Бог, всё будет хорошо, – тихо проговорила Мария.
– Дай Бог.
Мария в свою очередь освоилась к новой роли, словно его жена: ухаживала, поддерживала, переживала вместе с ним. Она смотрела за домом, готовила, убирала, словно всегда так жила. И главное – ей всё нравилось. Ей было спокойно с ним, уютно, он отвлекал её от мыслей, которые вечно терзали.
Однажды днём, она готовила обед, на кухне стоял запах тушёного мяса и свежей кинзы. Мария нарезала морковь, шоркая ножом по деревянной доске. За окном гудел кондиционер соседей, заполняя пространство приглушенным монотонным шумом. Пришел Джек. Его шаги прозвучали по плитке глухо и уверенно. Подойдя вплотную, он посмотрел прямо на неё и спокойно произнёс:
– Путь свободен.
Мария застыла, держа нож на весу.
– Какой путь?.. – переспросила она, не поворачивая головы.
– Твой. Он порешил с ними, – отозвался Джек всё тем же будничным тоном, как будто речь шла о погоде.
Нож выпал из её руки и со звоном ударился о кафель. Она вздрогнула, провела пальцами по лицу – кожа стала ледяной.
