Вика вскочила с кресла, отшатнувшись от экрана. Стилус выпал у нее из дрожащих пальцев. Это было… невозможно. Чудовищно. Слишком детально. Слишком… правдиво. Ни один учебник, ни один архив, ни один фильм не передавал этого. Этот запах… этот «хлюпающий звук» … Это не было общеизвестной информацией. Это было знание изнутри. Знание свидетеля. Но кто? Как? Система архива не имела функции чата с «источниками»! И этот шрифт… он был современным, но самоназвание «Источник» звучало… отчужденно. Не как человек.
Дрожащей рукой она попыталась вызвать меню помощи, закрыть файл, что-то сделать! Но интерфейс не реагировал. Экран принадлежал «Источнику».
Источник: Вы ищете правду? Настоящую правду? Не ту, что в учебниках и парадах?
Источник: Правда в том, что мы все стали зверями. Крали хлеб у умирающих. Ели клей с обоин. Варили ремни.
Источник: Я видел, как соседка… молодая, красивая когда-то… как она резала труп лошади, убитой осколком. Резала и плакала. Потому что знала: завтра будет резать человека. Или ее резать будут.
Источник: Вы думаете, героизм – это подвиг? Иногда героизм – это просто не съесть своего ребенка от безумия голода. Просто дожить до утра. Это и есть победа.
Слезы выступили на глазах Вики. Не слезы жалости, а слезы чистого, животного ужаса и стыда. Стыда за то, что она, сидя в теплой комнате, с полным холодильником, осмелилась прикасаться к этому. К этой бездне. И этот… этот «Источник» … он не просто рассказывал. Он вкладывал эти образы, эти ощущения прямо в ее сознание. Она чувствовала тот сладковато-медный запах. Слышала тот хлюпающий звук. Видела искаженное голодом и ужасом лицо женщины с ножом.
«Источник: зачем вы копаетесь в этом?» – спросило сообщение, появившееся внезапно, прерывая поток кошмара. – Чтобы понять? Чтобы извлечь урок? Люди не учатся. Боль забывается. Голод – абстракция для сытых. Вы построили свои башни из стекла на наших костях. Играете в свои игрушки. «Эон». Вечность? Смешно.
Источник: Вы не знаете, что храните. Вы не знаете, что будите.
Слово «Эон» ударило Вику, как ток. Проект отца. Его гордость. Его проклятие, как она иногда думала. Что знал этот «Источник»? Как он связан? Паника смешалась с жгучим любопытством. Она бросилась к клавиатуре, забыв про стилус. Ее пальцы затрепетали над клавишами. Она должна спросить! Кто он? Откуда он знает? Что он имеет в виду? Она набрала:
Кто вы? Как вы это знаете? Что вы имеете в виду про «Эон»?
И нажала Enter с такой силой, что чуть не сломала клавишу.
Ответа не последовало. Только мигающий курсор в пустом поле. Прошло пять секунд. Десять. Тридцать. Тишина в виртуальном архиве стала абсолютной, звенящей. Даже фоновый шум симуляции – скрип половиц, завывание ветра – исчез.
И вдруг все сообщения «Источника» начали исчезать. Не стираться, а растворяться, как буквы, написанные на запотевшем стекле. Слово за словом, строчка за строчкой. Сначала последние, потом предыдущие. Вика в ужасе смотрела, как стирается кошмар, оставляя после себя лишь чистый экран и леденящую пустоту в душе. Через несколько мгновений исчезло и само поле для ввода текста. На экране снова был дневник неизвестной. Тот самый фрагмент о матери, отдающей пайку. Все как было. Никаких следов вторжения. Никаких логов в системном журнале – она проверила тут же, дрожащими руками. Только запись о «кратковременном сбое визуализации интерфейса».
