Много дыма и две дыры в воздухе.
Обычный результат девяти дуэлей из десяти».
Но пролитая кровь привела всех в ужас. Тон задал Львов 1. Примчавшись после дуэли в Думу, он «весь еще был под впечатлением только что пережитого, потрясен тем, что произошло». Он обвинял Гучкова и даже отмечал, что неспроста, дескать, лидер октябристов не популярен в обществе. Обвинял и себя как соучастника, заявляя, «что если его не посадят в тюрьму, то он сам будет настаивать на том, чтобы ему было назначено самое строгое наказание». Словом, человек был не в себе.
Действия Гучкова встретили общее осуждение. Размышляя о поединке, кн. Е. Н. Трубецкой спрашивал: «Неужели же опасность для жизни графа Уварова была сама по себе целью?». Сравнивая политическую дуэль с «политическим убийством», автор статьи горестно восклицал: «В каком противоречии и со своими политическими принципами оказался уже теперь лидер партии, ведущей борьбу против политического террора!».
Октябристы, правда, поддерживали своего лидера и даже подумывали устроить в его честь банкет. Но следует иметь в виду их жесткую фракционную дисциплину. По совести же и некоторые софракционеры Гучкова, например, тот же Савич, его осуждали.
Говорили, что Столыпин поздравил Гучкова после дуэли. Это сродни крестному знамению, наложенному на себя Поливановым. Но у премьера тут роль особая. Он не мог не понимать, что Гучков стреляется вместо него.
Глава октябристов был уверен, что поступает красиво, но в итоге оказался справедливо уподоблен политическим террористам.
Зато великодушие гр. Уварова, который, рискуя жизнью, исполнил навязанную ему роль и даже не попытался в отместку ранить своего противника, вызвало общее восхищение. Многие члены Г. Думы, включая Милюкова, нанесли визит раненому, и он уверял, что в день дуэли таковых было 160. Первое появление гр. Уварова в Г. Думе было встречено рукоплесканиями видных членов оппозиции.
О самом институте дуэли говорили с осуждением. Появилась мысль о разработке законопроекта против поединков. В Юридическом обществе прочитали доклады Набоков и Львов 1, причем последний заметил, очевидно, о гр. Уварове: «На это мерзкое дело люди не идут, их тащат…». «Биржевка» в передовой статье написала, что вопрос-то, из-за которого стрелялись, так и не разрешен.
На партийном банкете об институте дуэлей «полтора часа» спорили Маклаков и Родичев.
– Бывают, наконец, случаи, когда двум людям становится тесно жить на свете, – кричал московский депутат.
– Если мне с вами будет тесно, я просто убью вас. И постараюсь сделать это из-за угла, – кричал в ответ Родичев.
От.Никонович кратко записал, что «его лично мало интересует это греховное дело», а старообрядческий епископ Иннокентий прислал Председателю Г. Думы великолепную телеграмму «для дуэлянтов»:
«Очень печально, что народные представители, обязанные служить примером всем гражданам России, не могут решить спора между собой иначе, чем путем драки.
Да будет стыдно драчунам».
Суд
Гучков был привлечен к суду по ч.1 1505 ст. (вызов на дуэль), а грУваров – по ч.2 (согласие на дуэль). В марте 1910 г., как раз когда главу октябристов избрали Председателем Г. Думы, оба посетили судебного следователя, признав себя виновными, но отказавшись от дачи показаний. Дело слушалось в мае.
– Вы Александр Иванович Гучков, дворянин, 47 лет? – спросил судья, невольно задев подсудимого за живое.
