Ольга. Хазарская западня - страница 40

Воевода расслабился, попытался охватить взором пространство вокруг себя, раздвинув пределы, видимые глазом: представил, будто бы он смотрит на окрестности с высоты. Вот гора, у которой он сидит: крутой склон уходит вниз, у подножья – река, на вершине – вал и стены, а за стенами – город. Свенельд вспомнил, где стояли в Пересечене детинец, княжеский терем, гридница, торжище, от которого, упираясь в концы города, лучами расходились улочки. Что за конец там, куда они докопают? По их прикидкам должны были быть дворы небогатых горожан. На какой-то миг Свенельд будто выпал из яви, хотя глаз не смыкал. И вдруг ему помстилось, что с той, другой стороны крепостного вала тоже кипит работа. Защитники Пересечена сумели обнаружить их подкоп и роют встречный лаз, чтобы не дать им тайно проникнуть в город. «Не вздумай недооценивать своих врагов. Не считай их глупее себя», – пришли Свенельду на ум слова, то ли когда-то где-то услышанные и теперь подсказанные памятью, то ли вложенные мыслью в голову самим Перуном. Пересеченцы не поверили в то, что он раздумывает о замирении с ними. Они верно оценили его. И потому призывали подмогу и искали подкоп.

Свенельд резко вынырнул из небытия и почувствовал страх того, что он, задремав, пропустил нечто важное и опасное. Сердце его колотилось, он оглянулся: рядом сидели Фролаф и Сибьёрн, да и остальные парни были на своих местах. Слава богам, что никто из них не видел в темноте настолько хорошо, чтобы разглядеть мимолётный испуг воеводы: вождь перед боем должен быть спокойным и собранным.

Из подкопа выбрался гридень с тележкой, полной земли. Оставил её у входа – другие бойцы вытряхнут землю в обрыв, взял стоявшую там же пустую и направился обратно. Свенельд поднялся и пошёл за ним. Гридень насторожено глянул через плечо.

– Я это, – тихо сказал воевода.

По узкому, извилистому, едва освещённому ходу – лучины были кое-где воткнуты в стены – Свенельд следовал за своим воином. Воевода шёл, согнувшись едва ли не на треть своего роста, задевая плечами и цепляясь мечом за стены и стараясь не отставать от провожатого. Парень двигался легко и проворно: на вывоз земли из хода были отобраны самые мелкие и худые ратники дружины. Копали же наиболее выносливые и жилистые. Они стояли в очереди друг за другом: заглавные с яростным остервенением вгрызались заступами и мотыгами в землю, средние нагружали тележку, следующие за ними сколачивали меж собой доски, укрепляя стены; те, кто был позади, сидели и отдыхали. Выходить наружу было некогда: уже скоро придёт их черёд копать. С начала осады попеременно работали несколько ватаг, в том числе и из полонян: ныне трудилась самая сильная и надёжная – составленная только из гридней дружины.

– Рябой, слышишь меня? – окликнул Свенельд, когда они приблизились к землекопам.

– Слышу, воевода, – гулко прозвучал голос гридня.

– Надобно отклониться вправо. Повернёшь, но не резко, как на перекрёстке, а чуть наискось.

Рябой помолчал, осмысляя сказанное:

– Лишнее время, воевода. Много времени. Не управимся к утру…

– Копайте в полвысоты.

– Не сильно поможет… И неудобно будет.

– Как знаешь. Но отклониться надобно. Таков мой приказ.

– Понял… Парни, поворачиваем направо и копаем, как велел воевода, – сказал Рябой в спину Свенельда, который, не желая мешать слаженной работе, спешно пошёл прочь.

Дело продвигалось медленно. Хотя, скорее всего, им просто так казалось. Сидя на берегу, гридни всё ждали и ждали, изнывая от нетерпения, а конца работе не предвиделось. А ведь к завершению подкопа был приурочен захват Пересечена. Сохраняя внешнюю невозмутимость, Свенельд не прекращал раздумывать над тем, правильно ли он делает? Не перестраховывается ли, удлиняя путь? Всё бы ничего, можно было бы отложить наступление, если бы точно знать, что утром к противнику не подойдёт подкрепление. «Не вздумай недооценивать своих врагов. Не считай их глупее себя», – отвечал он сам себе на свои же сомнения.