Сбросив оковы нянек, словно цепи, юный вождь, словно сокол, вырвавшийся из клетки, устремился в лес – доказать, что кровь предков кипит в его жилах, что он уже не птенец, ждущий крошек из рук надзирательниц, чьи улыбки – лишь маска, скрывающая холод безразличия.
Лес встретил его шепотом листьев, он скользил меж деревьев, словно тень, обходя коварные объятия ветвей и цепкие пальцы кустов, уподобляясь бесшумному духу, что крадется за добычей. В его сердце жила искра охотничьего мастерства: видеть невидимое, слышать беззвучное, чувствовать пульс леса нутром, а не сталью лука.
Затаившись за древним дубом, словно лесной эльф, он зорко следил за поляной, где каждая травинка трепетала под дыханием ветра. Сердце замирало в предвкушении, пальцы нетерпеливо поглаживали тетиву. И вот, чудо свершилось! Через изумрудную гладь поляны промелькнул силуэт – кролик. Но не домашний увалень, нет! Этот – дикий зверь, воплощение свободы и ловкости. Отбросив сомнения, как шелуху, Лэйфр превратился в саму охоту, в смертоносную стрелу, готовую сорваться с тетивы.
Прозвучало в голове юноши и, прицелившись, сделал первый выстрел, да только промах… Стрела пролетела рядом, тем самым спугнув ушастого.
Кролик юркнул через поляну, словно тень, и тут же растворился в изумрудной чаще кустов. Но юноша не отступил, лишь прошептал одними губами, словно давая клятву:
– Я не сдамся, догоню… и убью…
Сердце его пылало, как кузнечный горн, раздуваемый неукротимым желанием добиться своего. В этом мальце угадывалась стальная целеустремленность, воля к победе, подобная клинку, отточенному тысячами ударов. Если однажды споткнулся, не сдавался, а вставал вновь и вновь, словно Феникс из пепла, пока не достигал желанного. И эта титаническая работа, словно труд каторжника, приносила свои плоды – мальчик взбирался на вершины, покорял одну цель за другой, оставляя далеко позади сомнения и страхи. В нем клокотала жажда жизни, неутолимая, как у путника в пустыне, а желание учиться было ключом, отпирающим двери в мир возможностей. Дух спортивного азарта, неустрашимость перед лицом любых преград сделали его подобным горному орлу, парящему над пропастью. Достигнув одной цели, он, словно голодный зверь, уже видел следующую добычу, продолжая свой неумолимый бег вперед, оставляя позади себя лишь пыль поражений и обломки ошибок.
Вырвавшись из тенистого лона укрытия, он, словно гончая, сорвавшаяся с цепи, пронёсся через поляну, на лету подхватив стрелу, воткнувшуюся в изумрудную плоть земли, словно жало осиное. Взгляд, острый, как клинок, метнулся в сторону мелькнувшего кроличьего хвоста, и он, ведомый первобытным инстинктом хищника, устремился следом, словно тень за ускользающим призраком.
Шаг захлестнула волна бега, и вскоре прямая, как натянутая тетива лука, дорога поползла вниз, под уклон, увлекая его в неизведанную бездну, словно река, стремящаяся к морю. "
Едва уловимая тропинка, словно нить Ариадны, слабо мерцала в изумрудном море травы – уже добрый предвестник.
Соскользнув со спины каменного исполина, юноша вступил в объятия открытого простора. Перед ним, словно стражи вечности, высились горы, их снежные короны искрились под лазурным небом. С ледяных вершин, подобно хрустальным слезам, низвергалась река, превращаясь в каскад звенящих водопадов. Чистая, как совесть младенца, вода пробивалась сквозь каменные объятия, рождая серебряные ручейки, что спешили вниз по горному склону, словно дети, убегающие от матери.
