Ori-ori: между лесом и сердцем - страница 8

Холод – их злейший враг. Ледяная вода обжигает их плоть, словно кислота. В поисках тепла они взбираются на деревья, где, свернувшись клубком, укрываются в своих крыльях, словно в коконе, пережидая непогоду вдали от родного племени. На спине, там, где крылья пробиваются сквозь плоть, зияют шрамы – багровые отметины, свидетельствующие о муках рождения. Сами же крылья, словно сотканные из тьмы и света, иногда вспыхивают призрачным сиянием, напоминая о той магической силе, что дремлет в их жилах.

Племя, словно осколок древней легенды, насчитывает около полусотни душ, ведомых вожаком – воплощенной мощью. Их быт – симфония дикости и изобретательности: куют оружие и броню, достойные их демонической природы, возводят лачуги с гнездами, таящими тепло жизни. Там, в этом хаосе, рождаются новые существа, словно отголоски запретных союзов. Дети, появляясь на свет, несут в себе искру человеческого, но спустя мгновения в них пробуждаются крылья и рога, словно символы их грядущего преображения. Хвост же – печать их рода, дарованная от рождения. Встречаются и те, кто до поры до времени скрывают свою истинную сущность, оставаясь лишь подобием людей.

Подобно змеям, их ярость вспыхивает внезапно, опаляя все вокруг. Одежды их – не просто куски ткани, а покров тайны, скрывающий сокровенное от чужих взглядов. Инстинкты же, словно шепот предков, ведут их, и тогда они, подобно диким зверям, ищут кору деревьев, чтобы утолить зуд чешуйчатой спины. Дважды в год они сбрасывают свою броню, словно освобождаясь от бремени прошлого, чтобы возродиться вновь.

Скрытые доселе в сумрачных лесах и неприступных горах, словно ускользающие тени, обитали существа, чьё существование было борьбой за выживание. Зверицы… Воины и воительницы многих племён шептали о них с суеверным ужасом, уверенные, что плоть их питается не только добычей лесной, но и человеческой кровью. Порождения магии, лишённые человечности, кроме обманчивых внешних черт, словно маски, скрывающие истинную звериную сущность.

Жестокое заблуждение, караемое смертью, если вовремя не успеешь отскочить от лезвия правды. Так кто же они, эти зверицы? Ангелы во плоти или демоны, восставшие из преисподней? "Время покажет", – невозмутимо вещала старая вещунья, чьё сердце, казалось, не ведало страха. После одного случая, словно по негласному указу, в племя перестали приносить живых звериц – дань уважения или признание силы?

В те далёкие времена, когда мудрость ещё не легла печатью на её чело, вещунья была лишь юной травницей, робко учившейся говорить с духами, чьи голоса давно умолкли. Её наставником был друид Варенгейл, старый волк с закалённым сердцем, для которого любое проявление доброты было лишь слабостью, недостойной смертных. Его взгляд, словно зимний ветер, пронизывал насквозь, а каждое слово звенело, как сталь, выкованная в кузнице древних богов.

В тот вечер, словно обугленный комок горя, в племя втащили живую диковинку – женщину, чья плоть была соткана из перьев, печально обретённую лишь с одним крылом. Её приковали цепями к позорному столбу, близ костра, словно агнца на заклание. Утром должны были вырвать из её тела драгоценные трофеи, обрекая птичью душу на мучительную гибель…

Когда сумерки опустились на землю, словно чернильное покрывало, дева, крадучись, выскользнула из своей лачуги. Под покровом ночи, словно тень, она проскользнула к пленнице, пробуждая её от кошмарного забытья. Её пальцы, робкие, но решительные, принялись развязывать грубые узлы, сплетённые из невежества и страха. Встретившись взглядами, она не увидела ни злобы, ни ненависти, лишь тихую мольбу, кристально чистое желание жить – искра, что горит в сердце каждого существа.