Осколки истины - страница 15

– Видел Марию после бала?

– Нет! Клянусь! – ни щепотки перца.

– Убил закрытыми глазами?

– И пальцем не тронул!

Лев Георгиевич облизал губы. Сергей Грейг не врал. Не трогал. Не видел. Можно вычеркнуть его из списка подозреваемых.

– Что-то ещё о вашей невесте я должен знать?

– Она посещала собрание революционеров!

– Белозерская?! Зачем это ей?

– Дурью маялась. Интересно… Любовник у неё там…

И тут вернулся лакей со стаканом воды. Кашлянул и приставил к горлу Льва Георгиевича холодное лезвие десертного ножа.

Юрьевский отпустил Грейга и поднял руки. Десертным ножом ему горло навряд ли перережут, но вспылил он, действительно, зря.

– Я вас по судам затаскаю, господин следователь, – пригрозил Сергей Грейг, одергивая рубашку и поправляя манжеты. И даже воротник до последней пуговицы застегнул. А волосы небрежно откинул назад, усы свои европейские подкрутил.

Следователь вздохнул, стакан, к сожалению, был отброшен в сторону, а вожделенная влага разлилась по ковру. Пришлось самостоятельно налить себе перцовки и запить горечь вранья.

– Ваше здоровье, – Лев Георгиевич приподнял стопку, якобы чокаясь с застывшим Грейгом, передёрнулся, сорокаградусный напиток здорово обжёг горло.

Хозяин дома сложил руки на груди и надменно дернул подбородком в сторону двери.

Теперь, чтобы затащить этого гадёныша на допрос, понадобится разрешение Модеста Аристарховича. А это доклад, куча канцелярских бумажек и часа три протирания стульев в жандармском управлении.

А ведь ещё так много надо сделать! Еще больше половины гостей не опрошены! Юрьевский уже разослал уведомления о допросе и затребовал протекцию у начальника.

Но Лев Георгиевич все равно не успел.

Вечером во вторник 20 апреля 1920 в полицейское управление Петрограда по центральному району прибыл статский советник Виктор Евгеньевич Рейнбот для расследования дела об убийстве княжны Марии Белозерской. И Юрского отстранили от ведения важного дела.

5. ГЛАВА 5. Отражения в родословном древе

ГЛАВА 5. Отражения в родословном древе

И не под чуждым небосводом,

И не под защитой чуждых крыл, —

Я была тогда с моим народом,

Там, где мой народ, к несчастью, был.

А.Ахматова

Лев Георгиевич

23 апреля 1920.

И не то чтобы Виктор Евгеньевич Рейнбот оказался дурным человеком. Нахальным, самовлюбленным карьеристом – это да. А так в общем-то умный и приличный индивидуум. Даже сотрудничать предложил.

– Вы, Лев Георгиевич – исключительная личность. Капитан в отставке, владеете магией, отличный сыщик, а прозябаете в этом… отделении. Удивлён встретить такого человека на таком месте, – Рейнбот – плечистый мужчина среднего роста, носил бороду аккуратным колышком и тонкие усы, намазанные гелем. Белоснежным платком окутывал шею, а тонкие пальцы крутили в руках трость с наконечником в форме черепа. Да и спрашивал гость не злобно, а как-то даже сочувствующее.

И в словах его Лев Георгиевич не смог распознать вранья, сколько не внюхивался и сколько не придирался. От этого статский советник раздражал следователя еще больше, и даже, скажем прямо, безудержно бесил. Но недовольные взгляды Рейнбот игнорировал, а прямую агрессию Юрьевский пока сдерживал.

– Вы проделали хорошую работу. Благодарю и надеюсь на дальнейшую помощь и сотрудничество, – продолжил гость, прохаживаясь по широкому залу сыскного ведомства, аккурат от стола Путилина к захламленному месту Юрьевского.

Кучи пустых бланков и ежемесячных отчётов уже которую неделю ждали заполнения. Особое место на столе Льва Георгиевича занимала коробка с вещественными доказательствами, которые были уже не нужны, но всё руки не доходили их выбросить. Все эти завалы надо было бы перебрать, но у следователя никогда не было времени, да и желания заниматься этой волокитой. А коробку он раз в неделю оставлял на полу рядом с мусорной корзиной в надежде, что Зоя Захаровна – их уборщица, сметёт неугодный мусор на свалку. Но Зоя была работницей ведомства уже около 20 лет (побольше некоторых следователей) и прекрасна знала, что вещественные доказательства следует описать, запротоколировать и расфасовать по архиву в соответствии с делами.