Основы истории философии. Том 2. Философия христианской эпохи - страница 18

Послание Поликарпа к Филиппийцам, написанное около 150 года н. э., по-видимому, в основном подлинно, тогда как приписываемые Игнатию Антиохийскому (который 20 декабря 115 г., вскоре после землетрясения 13 декабря во время пребывания Траяна в Антиохии, был, вероятно, не в Риме, как гласит легенда, а в самой Антиохии, растерзан леопардами как богохульник; см. Г. Фолькмар в Rhein. Museum, N. F. XII, 1857, S. 481—511) послания в значительной степени подозрительны как по части подлинности, так и из-за сильных интерполяций из разных эпох, что делает их ненадежными документами для изучения развития религиозной мысли начала II века. О послании Поликарпа к Филиппийцам упоминает уже Ириней (Adv. haer. III, 3), но дошедшее до нас послание лишь частично совпадает с ним. Из игнатианских посланий мы имеем более длинную и более краткую греческие редакции. Последняя включает 7 посланий и была известна уже Евсевию Кесарийскому. Кроме того, существует краткая сирийская редакция (найденная в египетском монастыре и впервые изданная У. Кюртоном, Лондон, 1845), содержащая три послания: к Ефесянам, Римлянам и Поликарпу. Спорно, представляет ли она более ранний текст или является лишь выдержкой из греческого текста, но последнее предположение вероятнее. Характер посланий – паулинический, а у Игнатия отчасти и иоанновский. Но для обоих, и особенно для посланий Игнатия, характерна иерархическая тенденция. Поликарп (ум. 155 или 156 г.) увещевает (гл. 5) повиноваться пресвитерам и диаконам, как Богу и Христу, а игнатианские послания обосновывают иерархическую систему. Ядро посланий Игнатия, особенно Послания к Римлянам, проникнуто любовью к мученичеству, которое, по мнению автора, было близко. В позднейших частях иерархическая тенденция проявляется все сильнее. Только приверженность Богу, Христу, епископу и апостольскому учению защищает от обольщения еретиками, которые примешивают яд к учению об Иисусе Христе (Ad Trall., гл. 1 и далее). Докеты опровергаются главным образом в посланиях к Ефесянам, Траллийцам и Смирнянам, а иудействующие – в посланиях к Магнезийцам и Филадельфийцам. См.: Бунзен, Три подлинных и четыре неподлинных послания Игнатия Антиохийского, Гамбург, 1847; Игнатий Антиохийский и его время, там же, 1847; Баур, Исследования о посланиях Игнатия, Тюбинген, 1848; далее – исследования Ульхорна, Хильгенфельда и др., согласно которым сирийский текст является выдержкой из греческого; Фридрих Бёрингер, История Церкви первых трех веков, 2-е изд., Цюрих, 1861, стр. 1—46, где дается подробный анализ посланий; Рихард Адальберт Липсиус, Об отношении текста трех сирийских посланий Игнатия к другим редакциям игнатианской литературы, Лейпциг, 1859 (также в Abh. für die Kunde des Morgenlandes, Лейпциг, 1859 и 1861, где отстаивается приоритет сирийской редакции); с другой стороны – А. Меркс, Meletemata Ignatiana, Галле, 1861; Теодор Цан, Игнатий Антиохийский, Гота, 1873. По мнению Фолькмара, первые три мученических послания были составлены около 170 г., следующие четыре – около 175—180 гг., а подлинному посланию Поликарпа были добавлены неподлинные части.

(Анонимное) Послание к Диогнету (возможно, адресованное тому самому фавориту Марка Аврелия, которого упоминает Капитолин в «Vita Antonini», гл. 4), которое часто приписывают то сочинениям Иустина, то произведениям апостольских отцов, хотя стиль и догматическая позиция автора существенно отличаются от взглядов Иустина (см. Земиш, «Иустин», I, с. 178 и далее), – и хотя принадлежность текста непосредственному ученику апостолов никоим образом не доказана (поскольку автор, скорее, апеллирует к католическому принципу «traditio apostolorum»), – содержит живую христианскую апологетику. Время его написания остается крайне неопределенным, но оно не могло быть создано ранее 160 года; Ф. Овербек (см. выше, с. 20) относит его даже к эпохе после Константина. Мировоззрение автора близко к воззрениям, выраженным в Посланиях Иоанна и Евангелии от Иоанна. Иудаизм здесь отвергается. Стремление видеть в обрезании свидетельство избранности и божественного благоволения представляется автору послания тщеславной претензией, заслуживающей лишь насмешки. Жертвенный культ он считает заблуждением, а скрупулезную строгость в выборе пищи и соблюдении субботы – необоснованной. Однако столь же решительно он выступает и против язычества. Греческие боги для него – бездушные изваяния из дерева, глины, камня и металла, а поклонение им – бессмыслица.