Основы истории философии. Том 4. Часть 2. Философия современности - страница 20

(Хотя познание ограничено обусловленным, из этого не следует, что теология невозможна. Теология начинается там, где философия заканчивается. Высшее, чего может достичь философия, – это установить способности и границы знания. Вере доступно что (das Dass) определенных истин, почему (das Warum) которых мы никогда не сможем постичь. Обусловленное существование само было бы невозможно, если бы не существовало безусловного существования. Две крайности, между которыми находится обусловленное, суть противоречивые противоположности: одна из них, следовательно, должна быть истинной. Поэтому вера в существование Безусловного, предмета теологии, основывается на непосредственном свидетельстве сознания. Именно через сознание неспособности познать то, что выходит за пределы относительного, создается вера в нечто Безусловное, лежащее по ту сторону феноменальной действительности. Божественная сущность не может быть познана нами – Бог, который мог бы быть познан, не был бы Богом, – но в Него необходимо верить и следует верить. Как для Гамильтона, так и для Канта моральное достоинство человека дает главный мотив для религиозной веры. Свобода воли и основанная на ней моральная ответственность человека, хотя и являются непостижимыми фактами, тем не менее суть неоспоримые свидетельства сознания, и они требуют морального миропорядка и, следовательно, морального мироуправления.)

(Психологические рассуждения Гамильтона полностью зависят от теории душевных способностей. Однако он подчеркивает единство и тождественность субъекта и тесную связь всех душевных деятельностей. Субъект никогда не ведет себя совершенно пассивно; даже во сне всегда присутствует некоторая активность Я. Активность и пассивность субъекта суть коррелятивные составные части в каждом душевном процессе, хотя то одна, то другая может быть преобладающим элементом. Гамильтон различает «ощущение» (sensation) и «восприятие» (perception) следующим образом: «Собственно восприятие» (Perception proper) – это сознание, посредством чувств, свойств объекта, который распознается как отличный от субъекта; «Собственно ощущение» (Sensation proper) – это сознание субъективного аффекта удовольствия или неудовольствия, сопровождающего этот акт познания. Таким образом, «восприятие» – это объективный элемент душевного процесса, «ощущение» же – субъективный элемент или элемент «чувства». Оба элемента всегда присутствуют в соединении, но они всегда находятся в обратном отношении друг к другу. Например, в зрении объективный элемент достигает своего максимума, субъективный – своего минимума; во вкусе и обонянии дело обстоит наоборот. Что касается ассоциации представлений, то особенно подчеркивается роль, которую играет в ней деятельность Я. Все законы ассоциации могут быть сведены к одному единственному всеобщему закону – закону тотальности (или «the law of redintegration»). Он гласит: представления, которые ранее были частями мыслительной связи, имеют тенденцию вызывать друг друга. Однако в других местах Гамильтон приводит определенные отношения сходства и контраста, которые не могут быть подведены под этот закон.)

(По существу, логика Гамильтона представляет собой переработку аристотелевской с точки зрения кантовской, как последняя была изложена в работах Круга и Эссера. Она послужила образцом для целого множества логических учебников, которые видят задачу логики в изложении формальных правил мышления безотносительно к действительному мыслительному содержанию. Гамильтон рассматривает понятия как уже готовые продукты, образующие конечные элементы мышления. Другие мыслительные процессы формируются как операции, имеющие дело исключительно с соединением и разделением понятий. Суждение, следовательно, есть не что иное, как явное высказывание непосредственных отношений, существующих между понятиями. Эти отношения, в конечном счете, могут быть сведены к одному единственному – количественному отношению части к целому. Поскольку главный упор делается на экстенсивное отношение понятий, тем самым подготовлена почва для той логической дисциплины, которую принято обозначать как алгоритм логики. Для Гамильтона учение о квантификации предиката составляет основу той «новой аналитики», которая должна дополнить и упростить аристотелевскую. Оба понятия суждения, полагает он, и субъект, и предикат, имеют в мышлении свою определенную количественность, которая, однако, лишь в исключительных случаях находит языковое выражение. Если мы теперь эксплицитно положим то, что мыслится имплицитно, то необходимо следует, что мы должны принимать во внимание не только количественность субъекта, но и предиката. Если мы это сделаем, то окажется, что суждение превращается в уравнение между субъектом и предикатом. Далее, три формы обращения будут сведены к одной-единственной форме, и все общие законы силлогизма – к одному единственному закону. Кроме того, на этой основе должно стать возможным создание схемы символической нотации, посредством которой можно было бы выражать любое отношение понятий, любой порядок суждения и любое отношение количественности.)