Мне и самой захотелось затылок почесать:
— А чего же ты ему кишки выпустил? Надо было… наверняка как-то.
— Кто? Я? Да я и мухи не обижу. Бык его мой подрал, когда он ко мне на ферму опять залез через дыру в заборе. Жена у меня ещё, дурёха сердобольная, приговор мне подписала. За лекарем послала… Эх, добивать нужно было поганца. Не впервой он мою ферму обворовывает.
Я помолчала какое-то время, анализируя полученные данные. Присмотрелась к мужику получше и поняла, что про муху он мне явно наврал. Ферма с быками, ну такое себе ремесло для того, кто мухи не обидит.
Мясник, выходит?
В моём положении это знакомство было очень даже выгодным.
— Ранее заявляли, что пацанёнок этот к вам на ферму лазит? — строго спросила я, повертев сию ситуацию под разными углами.
— О как? — хмыкнул мужик. — Как мой защитник говоришь.
— И?
— Да куда там? Жалко мальца. Ну курятник обнесёт, ну украдёт что по мелочи… Выпорол один раз. И то за то, что он пока в курник лез, всё мне переломал и поилку опрокинул. Мать у него выпивоха та ещё. Отец сгинул где-то на чужбине. Помощь предлагал, но они, чай, гордые, ничего им не надо, а как воровать ко мне лезть, так это пожалуйста. Для этого гордость не нужна. — возмущённо выговаривал мясник. — Но на кой он в стойла на этот раз полез? Вот что мне непонятно. Недоросль поганая. Мне за него ответ теперь нести!
— Вы защитнику своему скажите, чтобы по соседям пошёл. Если личных счетов не имеется, то и другие обворованные пацанёнком найдутся. Пусть возьмёт рекомендательные письма со всех. Докажите злой умысел жертвы, вам снизят плату. Но… — я напряглась, услышав, как заскрипели тяжёлые двери где-то вдалеке. Так происходило всякий раз, когда законники приходили и уволили кого-то на допрос или для беседы с защитниками. — В общем, вы полюбовно лучше решите с пацаном и его матерью. Не отвертитесь никак. Вред здоровью имеется — вам и обеспечивать жертву. Был бы не ребёнок, было бы проще. И вообще было бы просто, если бы вы его всё-таки добили.
У мужика глаза на лоб полезли:
— Ты что такое говоришь, девонька?
— Как есть говорю. Таков закон. Лишили человека возможности заботиться о себе, эта ответственность ложится на вас. Как по мне, справедливо, хотя и есть нюанс. Да? — я хохотнула. — Не повезло вам. Но, как знать, а вдруг всё же хорошо, что малец выжил?
Зычный голос законника раздался сбоку:
— Полли Неймиш! На выход!
Как знала, что ироды по мою душу придут.
— А что, в столице досудебные изоляторы круглосуточно работают? Честным преступникам уже ночью спать не положено? — с опаской пробурчала я.
— Личное распоряжение старшего инквизитора. На выход. С вещами. — под скрип металлического засова на горизонте замаячила вольная воля.
На выходе из досудебки меня ждал инквизитор. Собственной персоной. С самодовольной ухмылкой он держал опись моих личных вещей и помахивал ей, дескать, проверяй, всё на месте.
А я не гордая, я проверила. Тщательно раскладывала вещи на стойке, сверяя каждую позицию, тянула время, чем выводила из себя Мэр-Дала, как значилось в оттиске именной печати на листе в его руках.
— Вы не могли бы ускориться? — сквозь зубы выдавил он, не выдержав моей маленькой мести.
— Я ещё исподнее не всё проверила. С вас станется.
Инквизитор словно воздухом поперхнулся. Закашлялся, заозирался, после чего хлопнул ладонью с бумагой по стойке и направился к выходу.
