Читать онлайн Белых Любовь - Измена. Она знает!

Утро счастливой мамы четырёхлетнего Жени Кузнецова перестало быть обыденным ровно в тот момент, когда в дверь её дома раздался настойчивый стук, а вместе с ним и громкое:

— Ника-а, открывай. — громкое и нетрезвое.

Вероника Кузнецова, в девичестве Измайлова, не успела снять туфли-лодочки и отойти от дверей. Она только отвела сына в сад. Её день должен был пройти как обычно: завтрак с сыном, сборы в сад, недолгая прогулка через парк туда и обратно, завтрак и побудка мужа, его проводы на работу, загрузить стиралку, выбрать подходящий под настроение и ткань кондиционер для одежды, включить какой-нибудь сериал — фастфуд для мозга, для фона и наполнения опустевшего дома жизнью, глажка.

Всё должно было быть как обычно… Но это утро уже начало переворачивать её жизнь и привычные ценности. Просто Вероника ещё этого не понимала, распахивая двери своего дома подвыпившей подруге.

— Юля? — Вероника едва успела увернуться от летящего ей в лицо локтя.

Юльку вело и шатало. Пытаясь обнять давнюю подругу, та чуть не выронила из рук бутылку шампанского, споткнулась-таки о порог и чуть не поправила лёгкий макияж на лице хозяйки этого дома.

— Прости, прости, дорогая. — залепетала гостья, хлопая пушистыми ресницами и оперевшись о дверной косяк, дабы сохранить равновесие. — Мне просто так паршиво… Нет, мне хуёво, Ник. Очень… Не знаю… Не знаю, к кому ещё могла бы пойти.

Ника поспешила подхватить подругу и перетащить её через порог.

— Ты чего? Юль? Юлька? С дедом что? — Вера знала, что у Юли из родных никого, кроме Константина Александровича, не осталось. Оттого именно о нём она и подумала в первую очередь. О плохом, разумеется.

Чем бы ещё можно было объяснить пьяную подругу на пороге её дома в такое время? Юля… она своеобразная, но Вероника считала её адекватной. Явно же что-то случилось.

— Всё… Всё закончилось, Ник. Совсем всё. — хмельно выдала Юля.

Успев запереть дверь, Ника пристроила девушку у стены перед шкафом-купе с зеркальными дверцами.

— Надо стащить сапоги, Юль.

— А? Сапоги? — голубые глаза встретились с зелёными. — Какие сапоги, Никуль? Я в дрова… в дровища. Жизнь кончена. Мой Дамир меня бросил.

При упоминании имени женатика, которого Ника вот уже за целый год их странных отношений с её единственной и лучшей подругой в глаза не видела, брюнетка поморщилась и заправила выбившийся из-под заколки-крабика локон за ухо. Наклонилась и помогла Юльке избавиться от её сапог-ботфорт.

Упрямый локон вновь упал на миловидное лицо с розовыми щёчками.

— Пф. — Ника сдула локон и выпрямилась. — Нашла из-за чего пить. — фыркнула. — Если бы ты праздновала, то, думаю, позвала меня. Я только рада.

— Рада тому, что у меня жизнь закончилась? Сердце разбито?

Вероника закатила глаза и, взяв на буксир пьяную подругу, повела её в кухню.

Она никогда не одобряла этот союз. Вообще, тяжело одобрять подобное. Этого женатика она не видела. Юля их не знакомила. Да и возможности не было. За последние полтора года женская дружба всё больше проходила в режиме онлайн. Созвоны по видеосвязи, обмены голосовыми. У Юли пошла в гору карьера, у Ники муж получил руководящую должность, сынок наконец-то в сад вышел на полный день. Встречи стали редкими, а посиделки и вовсе сошли на нет. Чего уж скрывать, глава семейства — Кузнецов Данил был прекрасно осведомлён о жизни и отношениях лучшей подруги своей жены. Он не просто не одобрял, временами он приказывал с ней прекратить общаться, будто не видя разницы между своими подчинёнными и законной супругой. Веронике и самой было гаденько ото всей этой ситуации, но она не могла пойти навстречу супругу. И не могла она понять погрязшую в этой грязи Юльку. Дело было даже не в том, что Вера проецировала на себя роль жены того самого Дамира, — для Вероники «дружба» была не пустым звуком. Просто, как настоящая подруга, Ника желала для Юльки счастья. Простого. Женского. А какое оно может быть с мужиком, у которого жена и ребёнок или уже даже двое?

Последний раз, когда Вера пыталась коснуться этой темы, жена Дамира была, кажется, беременной вторым, и этот обмудок снова оттянул уход из семьи, прикрывшись родами и прочей чушью. Однотипной, банальной и шаблонной. Мерзкой до одури. Ника молилась, чтобы этот мерзавец бросил её подругу и ей больше не пришлось держать с ней дистанцию и избегать щепетильных тем.

— Сиди, — приказала Ника, усадив девушку на стул, — Кофе сейчас сварю. Чуть протрезвеешь и поговорим.

— О-о-о-о-о, — простонала Юля, — Святая невинность снизошла до моей порочности?

— Что? — Вере почему-то послышалась злая издёвка в пьяной шутке.

— Ничего. — уронив голову на локоть, Юля заговорила уже из-под рукава куртки. — Ты никогда не хотела ничего слышать о нём. Не хотела знать, как я счастлива…

У Веры внутри царапнула совесть. Юлька ведь была права. Это Ника закрылась от неё, возвела барьеры, очертила дистанцию.

— Ладно, — примирительно подняв руки, хозяйка дома усмехнулась, — Ты права. Твоё счастье я не разделяла. Зато… — она немного запнулась, мысленно решая, не слишком ли колкой выйдет следующая реплика, и всё же произнесла: — Зато я разделю твою боль и горе. Обещаю. Выслушаю всё. Приму, пойму и поддержу тебя во всём.

Белобрысая голова приподнялась. Из-под густых и длинных ресниц на Веру смотрели две узкие щелки глаз:

— Так уж и во всём?

— Обещаю. — рассмеялась Ника.

Юля не разделяла беззаботность и лёгкость, с которой подруга шла ей навстречу и на уступки с собственной совестью. С задумчивым выражением лица Юлька едва слышно прошептала покусанными и обветренными губами:

— Я хочу всё рассказать его жене. — шёпот и ставший стальным взгляд заставили Веру насторожиться. В груди что-то неприятно сжалось, ёкнуло. Будто сердце хотело пробиться через толщу её доброты и наивности, подсказать ей то, о чём молчали самые близкие для неё люди.

— Я… я не знаю. — Ника шумно сглотнула.

Атмосфера на уютной кухне в один миг стала напряжённой, давящей. Её разорвал недовольный голос Кузнецова, вошедшего в расстёгнутой рубашке:

— Не будь идиоткой, Юля. Если ты всё расскажешь его жене, его брак рухнет. Он тебя возненавидит. Уничтожит. Он не будет с той, что разрушила его брак и жизнь.

Глядя на своего красавца-мужа, на его подтянутое тело, рельефный, едва скрытый белизной рубашки, торс и по-мужски красивые руки, перебирающие пуговицы, Ника залюбовалась и, как и прежде, разомлела. Лишь получив собственнический поцелуй в губы, вместо привычного, в щёку, контроль разума ненадолго вернулся к ней.

Данил подслушивал?

— Не затягивай с этим. Избавься от неё. — морщась, заявил в дверях Данил. — Я серьёзно, Ник. Протрезвеет, тогда и поговорите.

Веронику задели слова мужа. Зацепили за живое.

— Тише. — зашипела она. — Что такого? Твои партнёры и не в таком виде к нам заваливаются. С тобой же! Посреди ночи.

— Это другое. — зло прошептал супруг. — Даже не пытайся сравнивать. Результаты этих ночёвок тебе прекрасно известны. Благодаря им мы живём, ни в чём не нуждаюсь, а твой отец за мой и твой счёт расширяется.

Ника прикусила язык. Ссориться сейчас ей казалось совсем неуместным. К тому же сам разговор на пороге казался ей каким-то нелепым. Начинали за Юльку, вроде как, а скатились опять к её отцу и его компании по производству комплектующих для различной техники.

Ника прекрасно понимала, что Данилу непросто работать на собственного тестя. И здесь она была, как среди двух огней. Не могла всецело разделять тяготы рабочих будней мужа и не могла позволять супругу нести с работы в дом проблемы, возникшие в ходе трудовых дней, с её папой. Вероника мастерски балансировала на двух стульях, сохраняя нейтралитет и понимание обеих сторон, но не выпячивая при этом своего собственного мнения. Она была довольно умной женщиной.

— Не за наш счёт, милый. — со вздохом обронила Вера, передёрнув плечами. — У вас просто разные подходы к переговорам и переговорному процессу. Не сомневайся, папа ценит тебя, как руководителя, и любит, как зятя.

Данил уничижительно хмыкнул.

— Давай без этой чуши, родная. Я прекрасно знаю, как твой отец ко мне относится. Что бы я ни делал и каких бы жирных заказов ни урвал, а ему никогда и ничем не угодишь. Не в этом дело. — немного смягчившись, муж огладил плечи супруги. — Ты понимаешь, с какими головняками проходит моя работа. Давай я хотя бы дома буду выдыхать и отдыхать от нервяков?

Вероника вопросительно приподняла бровь.

— Я про твою Юльку. Если это затянется до моего возвращения, Ник... — Дан упрямо поджал губы. Ему не требовалось заканчивать эту фразу. Ника уже привыкла, что муж после работы — пороховая бочка. В вечном напряжении. Сорваться и выйти из себя может в любой момент. Она понимала. Слишком большая доза раздражения скапливается в нём в течение рабочего дня. К вечеру, к ночи скопившееся ищет выход. Временами Вере не удавалось сгладить острые углы и случались ссоры, возникшие на ровном месте. Она бы не терпела подобного, если бы Данил не осознавал сам свою несдержанность, если бы он не извинялся, не мучился сам от оброненных в порыве злости слов и излишней эмоциональности. Психотерапия — стала утешением и причиной прощения обеспокоенной поведением мужа супруги. За последний год они почти не ссорились. Да и Ника уже невольно стала считывать настроения супруга, стоило ему лишь переступить порог их дома.

— Я поняла, не заводись. — устроив ладони на пиджаке мужа, Вероника нежно улыбнулась. — Мы немного поболтаем, я наигранно повздыхаю, как мне её жаль, а сама тихо порадуюсь, что этот кошмар наконец-то закончился.

— Другого найдёт. Привыкла за эти полтора года содержанкой у женатого папика быть, уже не соскочит. Такие…

— Данил! — Ника округлила глаза и в ужасе закрыла рукой ему рот. —Тише! Она услышит! Ты что такое говоришь?

Муж грубо оттолкнул её и процедил:

— То, чего ты не можешь, дорогая! Называю вещи своими именами.

Вера в ужасе отпрянула. Качнулась с пятки на носок и внутренне похолодела. Руки невольно обхватили плечи в защитном жесте. В груди жгла обида и несправедливость.

За что он так с ней? Неужели вся причина, что она закрыла ему рот? Он посчитал это агрессией? Отреагировал как-то машинально?

Тогда почему он уходит? Почему не извиняется, как обычно, не объясняется?

«Дан! Данил! Остановись сейчас же и взгляни на меня! Осознай, что ты сделал!» — невыкрикнутые слова сдавливали горло стальными тисками.

На глаза навернулись слёзы. Не время им сейчас и не место. Она нужна Юле. Она не может оставить её одну. Не может щёлкнуть рубильником и переключиться на свои проблемы, изливая душу подруге, потому что ей всё ещё чертовски стыдно за своё неучастие в её жизни и эту выходку супруга, его слова, которые, вполне возможно, были Юлей услышаны.

Стыд вынудил её натянуть на лицо улыбку и, расправив плечи, вернуться на собственную кухню.

Каково же было её удивление, когда она не обнаружила там подругу.

Куда же она могла подеваться?

Проверив гостиную и ванную, Ника с сомнением покосилась на приоткрытую дверь в супружескую спальню.

Сердце снова тревожно замерло.

Юля нашлась стоящей посреди спальни. Застыла, будто статуя. Её немигающий взгляд намертво прилип к большой, всё ещё незаправленной кровати.