За минувший неполный год Марчик стремительно повзрослел – словно держался за край крыши высокого дома, а потом разжал пальцы, полетел и встал ногами на незнакомую землю. Так он сам во сне увидел. Заметили перемену в мальчике и родители, и многие обитатели ковчега «Назарет», покинувшие свои стазис-камеры за две недели до окончания Великого поста. Марчик был счастлив: мама и папа теперь «настоящие», дома полно гостей, в том числе несколько раз заходил и дед, Григорий Степанович.
– Ну, Маркуша, нам предстоит важное дело, – сообщил он мальчику. – Будем встречать нового насельника ковчега. Он прибудет с крестным ходом с «Каны Галилейской» в Светлый Понедельник, так что время подготовиться у нас есть.
– Деда, почему мы?
– Потому что есть традиция – при встрече гостей выставлять вперёд ребёнка как бы в знак доверия, веры в будущее и всё такое. А с караваем должен стоять самый старый, желательно бородатый.
– А как готовиться?
– Очень просто. Мне поручено бороду не брить, а тебе – сходить в открытый космос, потренироваться, пообвыкнуться. Встреча-то в космосе будет. Так что твой папа вызвался проводить тебя «за околицу».
* * *
Лепестки шлюзовой камеры раскрылись, и в космическую пустоту медленно продрейфовал воздушный пузырь с двумя плавающими человечками внутри. Сергей взял сына за руку, но вскоре отпустил – тот в невесомости держался свободно, наученный играми в транспортном колодце. Вот он подплыл к невидимой оболочке, оттолкнулся и вернулся к центру, где висело кольцо генератора силового поля. Ухватившись за него, мальчик огляделся. Всё вокруг было настоящее: и тьма, и свет миллиарда звёзд. Марчик прошептал:
– Папа, у него нет конца?
– Как бы тебе сказать… конец есть, и его нет.
– Как это, есть и нет?
– Вот мы сейчас внутри шара – у него есть конец?
– А-а, понимаю…
Сергей посмотрел на сына: с виду ведь совсем ребёнок, с оттопыренными ушами-лопушками на стриженой белобрысой головушке. А глаза – серьёзные, внимательные. Его и не узнать сейчас, какой-то незнакомый мальчик. Смотрит на звёзды, и профиль личика словно закостенел в холодном белом свете.
– Маркус, наша вселенная кажется бесконечной, – торопливо заговорил Сергей, – но это не так. На самом деле она очень маленькая, всего лишь твёрдая песчинка в океане Эоса.
– Мне никто не рассказывает про Эос.
– Хорошо, хорошо, я расскажу… но ты же не поймёшь.
– Пойму!
– Ладно, представь, что пузырь, в котором мы находимся, это наша вселенная, а всё остальное за его стенкой – это Эос. Пузырь маленький, а Эос бесконечный. Даже не так: в Эосе вообще нет понятия о начале и конце, поэтому он больше, чем бесконечный. Хотя «больше» и «меньше» там тоже нет.
– А что есть?
– Ничего и сразу всё – все вероятности того, что может быть, поэтому учёный Маер назвал его Экзогенной Областью Случайности, отсюда и название Эос. Термин не точный, он применим только к нашей реальности, но для Маера это выглядело именно так – ведь в нашем мире, который состоит из квантов, Эос проявляется как неопределённость. Знаешь, что такое квант? Если мы возьмём какой-нибудь предмет и начнём его делить, разрезая каждый кусочек снова и снова, то в конечном итоге образуется такой маленький кусочек, который дальше делить нельзя. Почему нельзя? Потому что резать можно только материю, вещь, а этот кусочек-квант уже не является веществом. Точнее, он находится на границе вещественности, вот как раз в квантовой неопределённости – проявляет себя то как вещество, то как некое состояние, отражающее информацию… Ты хоть что-то улавливаешь?
