Отблеск цепи - страница 12

– Ты понимаешь, где ты работаешь? – внимательно меня выслушав, резко спросил он.

– Понимаю.

– Видимо, не понимаешь. Это опасный производственный объект. Пьянству тут не место. Тем более такому, о котором знают уже все до Нижневартовска.

– Я понимаю, но я думаю…

– Ты не служил в армии?

– Нет.

– Жаль. Вот там просто. Сказали выполнять – выполняй. Команда думать тебе была?

– Не было.

– Еще что-нибудь?

– Да. Сюда людей работать так просто не найдешь. За семь тысяч никто не бежит жить в лесу. Они оба и на аварийных работах здесь участвовали, и все регламенты наизусть знают. Я сейчас их сегодняшним днем убираю, кого сюда посадим? Двух линтрубов? Кто по трассе работать пока будет или случись что? Их потом не снимешь, это нарушение. Я прошу их оставить. И как человек, и как инженер. Повторится – заявление вперед них напишу. Под мою ответственность, – меня прям прорвало, дрожь ушла, и я чеканил слова, как на параде.

– Ты без году неделя работаешь. Не много там на себя берешь, к земле не прибивает?! – Слитов прикрикнул.

– Прибивает. И все же.

Слитов обреченно выдохнул и немного помолчал.

– Ладно. Через неделю я к вам приеду. Там и поговорим. Нарушение им выпиши какое-нибудь.

– Выпишу, работа без спецовки. С объяснительными. Премии, квартальные и годовые тоже снимем.

– Ладно, – устало ответил он и положил трубку.

Сказать, что после такого меня крыли матом – ничего не сказать. Уже к девяти утра следующего дня примчался начальник службы. Считай, выехал в пять, чтобы поорать на меня как можно раньше.

Двое же местных руководителей, престарелый Семеныч и его приемыш-инженер, стали держать дистанцию. Открыто меня ненавидеть им не позволяла ситуация – вроде бы спас двух родных участку мужиков. Но их любви это событие точно не прибавило.

Мужики же, после первых дней восторгов, стали плодить теории заговора. В их картине мира постепенно утвердилось единственно возможное объяснение – так поступить мог только тот, кто знал, что ему за это ничего не будет. Верить в глупое мужество соседа по квартире, коллеги или просто живого человека у нас не принято. Поступки с большой буквы здесь разрешены только мертвым, и утверждаются они посмертно. Вот уволили бы – был бы поступок. А так – значит, чей-то сын.

Так или иначе в атмосфере раскола и перешептываний мы стали ждать приезда руководителя управления. Кто говорит, что простой русский мужик – ленивый работник, ни разу не ждал с ним приезда начальства.

Мой лексикон обогатился еще одним армейским словом – «пидорасить». Пидорасили всё, везде и всех. Мужики днем драили арматуру, вечером стены, ночью билеты по технике безопасности. Мы лопатили все журналы, сверяя каждую закорючку.

Страх перед далеким высшим руководством был всеобъемлющ и иррационален.

Но мне, отчасти виновнику торжества, было особо пофиг. Не то чтобы я был невероятно крут, но что они могли у меня забрать? Работу в жопе мира за грошовую зарплату потерять было не так уж и страшно. Да, другую я найти и не смог, да, в родной дом возвращаться не хотелось, но – жизнь на этом точно не кончится.

В общем, к нам приехали целой делегацией из трех человек и провели полную проверку всей документации, близлежащих объектов и заикающегося в страхе персонала.

Самым забавным был наш шеф, пятидесятидевятилетний высоченный сибиряк Семеныч. Его лихое умение «разъебывать» все живое по малейшему поводу резко померкло при виде широко улыбающегося начальника управления. Он буквально не мог ответить ни на один вопрос руководителей, краснел и путался, как ребенок, не мог найти ни один журнал, акт или свидетельство. Второй инженер, друг семьи, которого он взял на работу и готовил в преемники, тридцатилетний инженер, от еще большего страха, наоборот, всем видом старался показать, что приехавшие иноземцы здесь никто и звать их никак. Знаний эта позиция ему не прибавила, но тупил он, в отличие от испуганного Семеныча, очень презрительно по отношению ко всему руководству.