Тот ничего не ответил, продолжая обрабатывать раны на её щеке.
– Потребуется целитель, Корлат. Иначе инфекция мо…
– Скворец.
Он тяжело вздохнул и сделал шаг назад.
– Ночная Стужа. Боюсь, она может хранить память о предательстве. Она может без разбора выбирать цели для своей мести. Так же, как и Беллурдан Сокрушитель Черепов. Их обоих предали. Если ты права в том, что происходит с Мхиби, – если они что-то делают с ней, – то я по-прежнему думаю, что Рваная Снасть сопротивляется им.
– А если она уже проиграла борьбу?
– Я не видел никаких признаков…
Глаза Корлат засверкали, и она ткнула пальцем ему в грудь.
– Ты имеешь в виду, что два твоих солдата не докладывали о каких-либо признаках!
Он скривился.
– Тем не менее, они вызвались добровольцами, Корлат. Учитывая, как мало мы знаем в этом плане, стоит быть осмотрительным. Эти два солдата вызвались защищать Серебряную Лису, поскольку видели в ней Рваную Снасть. Не только физическое сходство, но и характер. Если бы что-то изменилось, они бы заметили и сразу доложили мне.
Корлат опустила голову и тяжело вздохнула.
– И тут ворвалась я, желая оторвать тебе голову. Проклятье, Скворец, чем я тебя заслужила? И, Бездна меня побери, почему ты ещё тут? После всех моих обвинений…
– Пару часов назад у нас с Дуджеком была аналогичная ситуация, – ухмыльнулся он. – Наверное, этот день не задался. А теперь давай позовём целителя…
– Позже, – сказала она, осматривая его, – Скворец. Ты ведь даже не представляешь, насколько ты уникальный мужчина, верно?
– Уникальный? – Его ухмылка расползлась шире. – Конечно, знаю. Спасибо Худу, я один такой.
– Это не то, что я имела в виду.
Он подошёл ближе и приобнял её выше талии.
– Пора найти целителя, женщина. У меня простые потребности, а мы тратим время.
– Ответ солдата, – сказала она, – но тебе меня не одурачить.
Незаметно для неё Скворец закрыл глаза.
Но ты одурачена, Корлат. Если бы ты только знала, насколько велик мой страх… потерять тебя.
Отчаянно размахивая руками, Крупп, Угорь Даруджистана, временами скупщик краденого и вор, бросивший вызов Воеводе Каладану Бруду, неторопливо брёл между шатров к повозкам с провизией. Он только что вышел из палатки повара моттских ополченцев, неся в каждой руке по натилогскому чёрному пирожку, обильно политому сиропом. В паре шагов за ним шёл мул, тянулся носом к пирожкам, вытянув уши вперёд.
Второй колокол после полуночи только что пробил в лагерях, вызвав скорбное мычание далёких стад бхедеринов, которое стихло, когда звери снова задремали. Добравшись до линии повозок – выставленных в прямоугольный форт на колёсах, – он заметил двух малазанских солдат, которые сидели у небольшого кострища, укутавшись в плащи.
Крупп изменил свой маршрут и подошёл к ним.
– Нежные друзья, – мягко окликнул он их, – уже поздно и вы, милашки, без сомнения не откажетесь от чего-то сладенького.
Две женщины обменялись взглядами.
– Ага, – проворчала одна из них, – тот круглый даруджиец.
– А его мул – вон, притаился в тени.
– Уникален, без всяких сомнений, сей Крупп! Узрите! – Он выставил вперёд капающие сиропом пирожки. – Для вас, красавицы.
– И что мы должны съесть, пирожки или твои руки?
Вторая быстро вытащила нож.
– Сейчас отрежем и сами сможем выбрать, да?
Крупп сделал шаг назад.
– Королева Грёз! Грубые и совсем неженственные! Осмелюсь предположить, что вы охраняете Серебряную Лису. Это успокаивает. Сердце Рваной Снасти так ярко сияет в этом ребёнке, ставшем женщиной.
