– Вот завтра съезжу и всё узнаем.
Все тут же вызвались сопровождать.
– Ну, нет. Успокойтесь вы уже. Напугаем ребёнка. И не только ребёнка. Ну, как это будет выглядеть? – вывалится из машины целый табор и потребует автора рисунка? Оставайтесь дома и ждите.
С трудом отговорила. И вроде все согласились, но потом, каждый улучал минутку и наедине попросил взять только его, «для всестороннего понимания».
Анна заперлась у себя в комнате и просидела за книгой весь вечер. А утром, ещё до рассвета, они с Дроном собрались и уехали.
Через три часа машина уже парковалась около маленькой начальной школы – всего три класса, каким-то чудом уцелевшие в эти смутные времена. В штате только учительница-воспитатель и учительница-директор. Подавляя волнение, Анна и Дрон поднялись на крыльцо. Поздоровались, представились и объяснили причину приезда:
– Мальчик из вашей школы прислал рисунок, который имеет шанс выиграть в первом туре конкурса. Организаторы приехали с ним познакомиться.
– Чей рисунок вам понравился? – спросила директор. И когда услышала фамилию, то очень удивилась. – Этот мальчик не учится в школе – он на домашнем обучении. К нему Людмила Александровна ходит – занимается с ним после уроков. Наверно, это она положила рисунок мальчика к рисункам других наших учеников и отправила на выставку.
– А что с ним?
– Он с трёх лет неходячий. Покалеченный. Уж четыре годика как. В мае плыли-то, по высокой воде. Лодка у них перевернулась, все и утонули, а он чудом спасся. Но, с тех пор не ходит – обморозился, видишь. Его под деревней на берег-то вынесло – быстро нашли.
– А как нам его повидать?
– От школы третий дом. Тётка его приютила. Сестра отца, значит. Не больно богато живут, но всё же мальчишке лучше тут, чем в интернате для инвалидов. И обучаем его. И пенсию государство выплачивает, как сироте. Проводить вас?
– Нет, спасибо, сами, наверно, найдём.
Оставшись наедине, Анна и Дорн переглянулись. Тот ли ребёнок? Ошиблась, похоже. Но, раз уж приехали, надо навестить юного художника. Анна заглянула в машину и достала из дорожной сумки припасённый набор для рисования.
Третьим от школы домом оказалась покосившаяся от старости изба.
Толкнувшись в незапертую калитку, они прошли по неприбранному двору, поднялись по грязному крыльцу, возле которого стояли две пары грязных детских резиновых сапог, и постучали витым, кованым кольцом в ворота.
Никто не отозвался. Но, так как батожок стоял в стороне, а не перегораживал дорогу, они толкнули дверь. Она легко отъехала куда-то в сторону, стукнулась о стену и остановилась. В тёмные сени выходило три двери. Выбрали обитую старым дерматином, и ещё раз постучали. Отозвался детский голос. Открыли дверь и в лицо пахнул спёртый дух грязного жилья.
– Кто там? Людмила Александровна, это вы?
– Нет, мы из райцентра. Нам директор школы подсказала, как найти ваш дом. Мы приехали поздравить художника, который нарисовал картинку на конкурс.
– А дома никого нет. Все на работе и в школе.
– А мы пришли к Феде Лескову.
– Это я.
Они прошли по грязным полам. Несмотря на полумрак, свет в комнате не был зажжён, поэтому они не сразу увидели маленького мальчика, сидевшего на топчанчике около печки. Он сидел за переборкой, отгораживающей угол от общей комнаты. На коленях у него лежала доска, а на ней листок бумаги из тетрадки в клеточку. Огрызки карандашей лежали сбоку. Мальчик повернул к гостям худое, бледное личико и приветливо улыбнулся:
