- Простите, что заставила ждать, - сказала я с порога, и Талиша обернулась с улыбкой, а Тунор сделал вид, что спит.
Точно – болван и дурак.
- Завтрак скоро подадут, комнаты приготовят через четверть часа, и вы сможете умыться и переодеться, - я говорила спокойно, не слишком радушно, но и без недовольства, чтобы и мужу не в чем было меня упрекнуть, и чтобы гости поняли, что я не виляю хвостиком от умиления.
- Вы такая замечательная хозяйка! – Талиша вскочила из кресла и бросилась ко мне навстречу, отчего я чуть не отшатнулась. – Я так рада, что вы вышли за дядюшку!
- Боюсь, вы не можете знать, какая я хозяйка, - я сдержанно улыбнулась. – У вас не было возможности проверить это.
Мне хотелось поймать на ненужной лести и смутить эту красивую, лёгкую и хрупкую девушку, от которой так и веяло лоском столицы и королевскими манерами, но Талиша совсем не смутилась.
- Ваша правда, Патриция, - согласилась она, и уголки её губ лукаво задёргались, - проверить ваши таланты у меня ещё не было возможности. Зато я столько наслушалась о ваших талантах от его величества, что у меня нет никаких сомнений, вы – сущее золото. И локоны у вас золотые! Такой удивительный цвет! Они как пшеница под солнцем, очень блестят! Вы чем-то ополаскиваете их? Или, может, используете какую-нибудь заморскую краску?
- Вода и щёлок – вот мои ополаскивания, - ответила я немного сухо, - а краски от природы. У нас тут всё по-простому, Талиша. Мы ведь почти деревня, а не столица.
Тунор презрительно фыркнул, позабыв, что спит, а Талиша привычно защебетала:
- И правильно, что всё по-простому. Кому нужны эти непонятные изыски? Представляете, когда его величество вернулся после вашего приёма, он требует мясной хлеб и пироги! И, как вы понимаете, теперь все перенимают то, что нравится королю. Её величество столько времени потратила, чтобы у нас был самый аристократичный двор на всём свете, и даже собачкам у нас повязывали шёлковые ленточки на хвостик, а король сейчас смеётся над этим и постоянно вспоминает, как хорошо было у вас.
- Очень рада, что его величеству всё пришлось по душе, - я не знала, как отнестись к словам Талиши – верить или нет.
Прозвучали они вполне искренне, но неужели королева недовольна? Если муж приехал и начал менять заведённые дома порядки – никакой жене это не понравится…
- Завтрак сейчас принесут, - на пороге возник маркграф Бирнбаум, не прошло и месяца.
- Вы очень заботливы, - сказала я, промолчав, что приготовление завтрака было полностью моей заслугой.
Талиша вдруг вихрем пронеслась мимо меня и повисла на шее у маркграфа.
- Зачем же ты его спрятал, Бирбир? – она надула губы, как капризное дитя, и ловко вытащила из-под рубашки моего мужа толстую цепочку из тёмного металла. – Вот, надо поверх, - и она расположила поверх его рубашки плоский медальон со старинным узором в виде петель, а потом похвалилась: – Это – мой подарок! Любимый дядюшка заслуживает всего самого-самого лучшего!
Он усмехнулся и потрепал девушку по голове.
- Тебе нравится? – Талиша преданно заглядывала ему в глаза. – Скажи, Бирбир! Ну нравится же?
- Да, - ответил он коротко, но совсем не раздражённо, а наоборот… почти ласково.
- Если нравится, тогда целуй трижды, - потребовала она, подставляя нежное личико и прикрывая глаза.
Ресницы у неё были длиннющими – наверное, в дюйм. Наверное, у всех столичных дам такие. Наша Таппенс сплетничала, что знатные дамы подклеивают мех соболя на ресницы и брови, чтобы казались гуще.
