— Вот уж нет. — усмехнулась Душина. — Кричать и ругаться я буду в любом случае. Но контрольный рычаг моей истерики у тебя. Если ты нормально мне всё объяснишь, то ругаться я буду совсем чуть-чуть.
Миру показалось, что смертная ему угрожает на самом деле. Это предположение не могло не вызвать улыбки.
— Предположим, что ответы нужны не только тебе.
— Говоришь, что в эту игру можно играть вдвоём? Любопытно.
— Ты помнишь, как сейчас здесь оказалась? — на самом деле в вопросе бога крылась нешуточная тревога.
Мир начинал уже думать, что у него не мотель для заблудших душ, а самый настоящий проходной двор, куда норовят заглянуть все, в том числе и живые.
— Помню. Я приехала на место своей аварии. Дошла до перекрёстка, потом увидела свою сталкершу, проплывающую мимо проезжей части, а потом заметила, как она растворилась в воздухе. Чудеса, да? — с вызовом заглянула в выразительные мужские глаза того, у кого были все ответы на её вопросы. — Поскольку в Бермудские треугольники я не верю и лично там не бывала, я последовала в ту точку, где она исчезла. Та-та-да-ам, господа демоны, и вот я здесь! Какого хрена?!
— Есть хоть маленький шанс, что ты сейчас находишься между жизнью и смертью?
— Разве что в меня на том пустыре молния ударила. Всё. Я на твои вопросы ответила? Ответила. Теперь твоя очередь. Какого хрена я здесь делаю?!
Вместо ответа, бог задумчиво откинулся на спинку дивана и устаивался невидящим взглядом перед собой. Любопытные дела вокруг творились без его участия.
— Я так и знала. — грозно протянула девчонка. — Ты поэтому постоянно врёшь и юлишь? Ты сам ничего не знаешь, да? — уперевшись руками в колени, Инна подалась вперёд, согнулась и заглянула в непроницаемое мужское лицо. — Ты хоть знаешь, что мне приходится проживать? Ты знаешь, каково это, когда у тебя насильно отбирают память? Это больно, чёрт бы тебя побрал. Очень больно! Верни всё как было! Видеть больше не желаю, ни тебя, ни это место, ни призраков!
Я снова здесь. Снова скандалю и требую, требую, требую, а получаю… Ничего не получаю! Зря распинаюсь. Зря последовала за девушкой-призраком. Зря объясняю этому снобу, что такое жить в постоянном нервяке. Всё зря!
— Значит, я никуда не уйду. — немного помолчав, я выпрямляюсь и делаю шаг к дивану, на котором сидит бабулька. — Подвинься, бабуль.
Старушка резво сдвигается в сторону и с любопытством поглядывает на меня.
Очень хочется потыкать в неё пальцем. Это уже, наверное, что-то хроническое — проверять всё, что вижу, на материальность. Сдерживаю свои позывы и спокойно сажусь на мягкий и довольно удобный диван.
Откидываюсь на спинку и, сложив на груди руки, буравлю бесячего мужика надменным взглядом.
— Ты не можешь здесь остаться. Ты жива. — скучающим тоном отзывается самый худший экземпляр мужчины, который мне только встречался. — Встретив полночь в моём мотеле, ты останешься здесь навсегда.
Ухмыляюсь так, словно услышала редчайшую тупость:
— А какая мне разница? Смотрю, у тебя здесь никаких призраков нет, а вокруг меня их навалом. Здесь спокойнее. Глядишь, нервишки подлечу. Ничего. Справлюсь.
— Что ты несёшь?
— Что тебе не понятно? Жить здесь остаюсь. Плевать. Дома меня никто, кроме призраков, не ждёт. Жить в том потустороннем и мистическом аду я не собираюсь. Так и до дурдома недалеко, знаешь ли. Остаюсь здесь. Что там мне положено? Номер?
