«А она не понимает мою волю. Морена, посмотрите на меня».
Она подняла глаза, встретив его стальной взгляд.
«Я провёл всю жизнь, сражаясь с морем. Научился читать его настроения, предугадывать штормы, находить путь в тумане. Глухота научила меня видеть то, что другие пропускают. И сейчас я вижу – вы стоите того, чтобы за вас сражаться».
Слёзы потекли по её щекам. Когда последний раз кто-то считал её достойной защиты? Достойной риска?
Они провели день, изучая обломки вокруг острова, насколько позволяло проклятие. Эрик нырял к затонувшим кораблям, поднимая вещи, которые могли рассказать историю. Морена наблюдала с берега, её сердце замирало каждый раз, когда он скрывался под водой.
К вечеру у них была небольшая коллекция предметов. Судовые журналы, размытые водой, но ещё читаемые. Личные письма в промасленных пакетах. И странная находка – кусок коралла неестественно чёрного цвета, пульсирующий холодом.
«Я видела такие раньше, – написала Морена. – Они начали появляться лет двадцать назад. Растут на обломках».
Эрик изучил коралл, потом отбросил его, вытирая руку. Написал:
«Это не обычный коралл. Он… неправильный. Словно питается смертью».
Первые звёзды начали появляться на небе. Эрик собрался остаться, но Морена покачала головой.
«Не сегодня. Мне нужно подумать. И вам нужно быть осторожным, возвращаясь. Если Таласса действительно наблюдает…»
Он кивнул неохотно. Перед уходом достал из сумки свёрток.
«Я не успел сказать. Привёз вам кое-что».
Морена развернула ткань и ахнула. Апельсины. Десяток ярких солнечных плодов, источающих забытый аромат. Она подняла один, вдохнула запах, и память накрыла её волной. Детство. Праздники. Время до проклятия.
«Спасибо», – одними губами произнесла она, не доверяя рукам написать ровно.
Эрик улыбнулся и ушёл. Морена смотрела, как его лодка удаляется, борясь с дурным предчувствием. Платок Мирабеллы Сантори лежал на столе, яркое пятно среди серых камней.
Когда пришло время петь, её голос дрожал от страха. Что если Эрик был прав? Что если Таласса не просто наблюдает, а планирует что-то?
Песня лилась в ночь, и Морена вслушивалась в тишину между нотами. Где-то там, в глубинах, древнее зло шевелилось. Она чувствовала это – как рыбак чувствует приближение шторма.
На «Северном ветре» царило напряжение. Эрик чувствовал его в позах матросов, в том, как они избегали его взгляда. Торвальд ждал его в каюте, лицо мрачнее штормовой тучи.
«Капитан, мы должны поговорить», – начал он, но Эрик поднял руку.
Достал бумагу, написал: «Знаю. Команда волнуется».
«Волнуется? Капитан, они в ужасе! Истории о Проклятом острове передаются из поколения в поколение. А вы…»
«Я делаю то, что должен».
«Должны? Капитан, простите мою прямоту, но вы рискуете не только собой. Что если проклятие заразно? Что если вы приведёте его на корабль?»
Эрик долго смотрел на старого друга. Потом написал:
«Торвальд, ты помнишь, как мы встретились?»
Старик нахмурился, но кивнул.
«Ты был единственным, кто не смеялся над глухим мальчишкой, мечтающим о море. Дал мне шанс, когда никто не верил. Почему?»
«Потому что увидел в вас то, что другие пропустили».
«Именно. А теперь я прошу тебя – доверься мне снова. На том острове не чудовище. Там женщина, которой нужна помощь».
Торвальд вздохнул, потёр лицо усталой рукой. «Команда говорит о мятеже».
«Пусть говорят. Но если кто-то хочет уйти – не держу. Найму новых в порту».
