Стиснув зубы, Вэй Фэн начал направлять свое внутреннее пламя, следуя древним указаниям, которые он только что получил. Боль мгновенно усилилась, словно тысячи раскаленных игл вонзились в его меридианы. Он сдержал крик, его тело напряглось.
Это было начало. Начало пути, вымощенного огнем. Пути к трансформации, к силе, к Бессмертию. Пути, который мог закончиться только либо триумфом, либо полным испепелением.
Глава 4: Первая Боль. Начало культивации, невыносимые муки трансформации.
Тишина пещеры обволакивала Вэй Фэна, контрастируя с бурей, что только что пронеслась в его сознании. Он сидел на холодном камне перед алтарем, тело ныло от ушибов, но это было ничто по сравнению с осознанием масштаба пути, который открылся ему. "Пламя Огня Бессмертия". Не контроль, а трансформация. Не использование, а становление.
Он вспомнил боль, что сопровождала его всю жизнь – постоянное, жгучее присутствие внутреннего огня, которое старейшины считали проклятием. Теперь он знал, что это была неконтролируемая "Зарождение Искры" – первая, неосознанная стадия техники, которая жгла его, потому что не находила выхода или направления.
Перед ним лежал выбор: продолжать медленно угасать в агонии или сознательно броситься в горнило, надеясь выковать из себя что-то новое. Деревня отвергла его. Мир культиваторов, как он успел заметить, не был местом для слабых или тех, кто отличается. У него не было другого пути.
Вэй Фэн закрыл глаза. Он сосредоточился, отгоняя мысли о страхе и сомнениях. В его разуме всплыли фрагменты инструкции, полученные от алтаря. Первые шаги были об обретении контроля над уже существующей "Искрой", направлении этого хаотичного пламени по определенным путям внутри тела – не так, как учили в деревне, а согласно совершенно иной схеме, продиктованной древней техникой.
Он начал.
Сначала это было похоже на привычное жжение, лишь немного усилившееся. Вэй Фэн попытался направить энергию, как показывали инструкции. И тут боль обрушилась на него всей своей мощью.
Это было не жжение. Это было горение. Живое, пожирающее горение изнутри. Каждая клеточка его тела, каждый меридиан, каждая косточка, казалось, мгновенно воспламенились. Боль была настолько невыносимой, настолько острой и всеобъемлющей, что воздух вырвался из его легких с тихим хрипом.
Он стиснул зубы так сильно, что заскрежетали кости челюсти. Его тело выгнулось дугой. Казалось, его кожа вот-вот лопнет, выпуская наружу бушующее пламя. Это было в тысячу раз хуже, чем самая сильная агония, которую он испытывал прежде. Это было ощущение, будто его перемалывают в огненной ступе, превращая в пыль.
Меридианы, по которым должна была двигаться энергия, казались пересохшими руслами, которые мгновенно раскалялись добела, когда по ним пыталось пройти Пламя. Он чувствовал, как его плоть сжимается, словно под воздействием неимоверного жара. В его ушах стоял звон, перед глазами плясали красные пятна.
Инстинкт кричал: "Остановись! Ты умрешь! Сгоришь прямо здесь!" Его разум умолял прекратить эту пытку. Но воля, закаленная годами боли и одиночества, держалась из последних сил.
*Это путь*, – пронеслось в его воспаленном сознании. – *Это цена. Сжечь слабость. Сжечь примеси. Стать чище. Стать… огнем.*
Он уцепился за эту мысль, за обещание силы, за возможность превзойти свою участь изгоя. Он фокусировался на инструкциях, на образах, что видел у алтаря – безликая фигура в пламени, процесс перековки.
