Увлекающийся тщеславец. Жаль, что никому не сдался надзиратель, остановивший заключенного пулей. Еще и кротов выпекает. Невовлеченность слушателя завязала дону язык. Опрокинув голову, мужик понял, в чем дело. Под дерзкой челкой было надутое волнением наивное личико.
– Кротоубийца из меня никакой. Шумовые отпугиватели, табак и чеснок неплохо справляются с грызунами.
От сердца отлегло, и я тут же зашвырнул одну помидорку в рот, по-чемпионски попав в глотку. Видел бы этот маневр учитель физкультуры! По броскам я лучший, но за сборную школы по баскетболу вместо меня всегда выступает придурок Эксудэро, хотя я выше него на палец и спортивнее.
Пока жевал, я забылся. Уши заложило великолепие вкуса. Сладко, словно мед, и кисло, с тающими скользкими зернышками, но мед! Помидорка растаяла на языке, в мгновение ускользнув в глотку. Хочу новые помидорки! Огородничество внезапно стало привлекательнее. По сиюминутному желанию я удовлетворил прихоть, запихнув медовый кулак в рот. Томатная каша перестала быть сладкой, дав щавелевый привкус. По известным ему признакам Винсенто догадался, что творится в моем рту.
– Медовый горох нельзя жрать скопом. Вкус теряется. Пойми же, это деликатес в томатном мире! Ясно тебе?
Я проглотил массу, кивнул. Конечно, ясно. Кто будет спорить с человеком, у которого в доме ружье и мачете?
– Топай за мной, папоротник.
И, немедля, Переса понесло из теплицы в асьенду.
В доме, в гостиной, он долго копошился в нижнем ящике комода, который стоял вдоль несущей стены, напротив радужного дивана. Мебель под тафтой нагромождена книгами и полицейским приемником. Перес настроил рацию таким образом, что техника улавливала музыкальные станции, спортивные каналы, а порой и настоящие полицейские трансляции переговоров. Конечно же, федеральные силы были не в курсе, что сливают информацию хитровыделанному гражданскому.
Минуты ожидания, и синьор выпрямил крюк спины, держа трофей: позолоченный бюст с надписью. Сама композиция – агроном с полным подолом разноцветных овощей.
«Уродливейшая награда», – подумал я.
– Правда, красивый? – испытующе требовал восторга дядя, тряся перед собой дорогой статуэткой.
– Смотри, здесь написано: «Победитель AAS», – продолжил хозяин своей и моей воли. – Означает исключительный сорт. Три раза я поднимался на пьедестал. Однако лишь один сорт продолжил жизнь.
– Медовый горох, – проговорили мы в один голос. Дядя впервые искренне улыбнулся.
– Почему награды в тумбочке? Ты же гордишься ими.
Все это время я опирался головой о несущую стену, все больше поглядывая на радужный диванный плед. Сейчас бы повалять дурака. Я едва прожил четверть дня и уже устал.
– Награды, награды… От кубков пользы нет.
– Ты же только радовался, как малое дитя. Награды – это приятно. Я в жизни награды не получал. Меня даже в баскетбольную команду в запас не берут.
– Не жалуйся. Не берут – не заслужил. Найдется и по твою душу дело. – Поощрения… Выпячиваю иногда родственникам и друзьям игрушку, дабы уважали опыт.
– Спасибо. Я посмотрел.
Я несмело прилег на диван, догадываясь, что Винсенто плохо терпит отдыхающих. Как ни странно, моей персоне не оказали должного внимания. Ни криков, ни хмурого взгляда… Попробуем задрать ноги на спинку.
– Убрал ноги, живо! – скомандовал хозяин, даже не посмотрев в сторону дивана. – К лентяю и одеяло приклеивается, – добавил он.
Минное поле это чертово поместье. Минное поле!
