Винсенто упрятал трофей на прежнее место. Он сделал все в обратном порядке: аккуратно положил статуэтку, прикрыл ящик и точь-в-точь так, как стряхивают пыль, опустил тафту.
– Займи себя чем-нибудь полезным. Почитай. Книг в моей коллекции мало, но этих достаточно, чтобы в жизни больше ничего не читать, – говорит дядя, удаляясь в свою комнату. – Переоденься. В полдень займемся обедом и сном, а после продолжим дела. В саду видел белье постиранное? За ним бочка с чистой водой, мыло и порошок. После постираешь свои вещи.
Ничего больше не читать? Такая перспектива устраивает. А спать зачем? Вся рухлядь днем спит: старики, больные… ну и кошки с собаками.
– Если уж стирать, то сейчас, пока солнце. Дядя! – кричал я вслед уходящему.
Вернулся Перес с тремя книгами: «Ветчина и бобы. Рассказы Передеса», «Правдивая история завоевания Новой Испании. Записки солдата Берналя Диаса» и «Священное католическое писание».
– О революции советую читать вечером, – протягивая книгу лежащему мне, дядя уверился, что я буду читать. – Художественных не нашел, сходишь в библиотеку города. Держи церковную, ее в любое время читай.
Мне пришлось привстать, чтобы удержать нагромождение знаний.
– Может, радио послушаем? Я люблю новости слушать, – это была ложь во спасение. Терпеть не могу скучные разговоры о бесконечных происшествиях. При виде приемника у меня начиналась ломка по личному телевизору в своей комнате. Более того, год назад отец купил видеомагнитофон и кассеты с мультфильмами и боевиками.
– Радио играет фоном. Это не занятие, – сказал дядя, направившись к приемнику и настроив шипящий аппарат на волну безумия. Музыку кантри перебило шипение, а шипение прервала волна политических дебатов, затем снова музыка, шум, дебаты, шип и… Дебаты победили. Эфир посвятили собачьим боям, которые давно следует запретить законом. Несколько высокопоставленных лиц умными словами говорили, почему этого делать не стоит: «Влияние, оказываемое боями на экономику страны, безгранично. Вдумайтесь, синьоры, ряд заинтересованных лиц потеряют рабочие места. К тому же шоу – часть мексиканской культуры».
– Ах ты, хищник! – дядя внезапно напал на радио с криками. – Ты ж сам заинтересованное лицо! Подлец трусливый.
Затем программа прервалась из-за вещания полицейского управления. Требовался патруль в западную часть города. Какой-то бездельник ограбил пожилую сеньориту, выходящую из автобуса. В сумке женщины были деньги и любимая колода карт для пасьянса.
– Дядя, – рискнул я поинтересоваться, – кто тебе настраивал приемник? Колоды карт в Альма де ля Терра украли… Такую волну я готов слушать изо дня в день.
– Не твоего ума дело.
Я должен изредка злиться на жизнь, но никак не унывать. Меня считали избалованным, но легким ребенком. Обиды прощал скоро, забывал выражения дурного нрава. Будь то стычки с родителями или с одноклассниками моей школы. Не помнить зло – черта, перенятая от отца.
Неожиданно на моей коленке появилась голова Агаты.
– О, подруга, где гуляла?
Собака облизнулась, сначала глядя в мои глаза, затем голодно всматриваясь в глаза хозяина.
– Мозг в кисель не загустеет, в деревне развлечений нет.
Я и забыл, что мы с синьором разговаривали о книгах. Мои мысли были рядом с матерью. Страстно захотел увидеть ее. Мама не позволяла мужчинам стирать. Правильнее будет сказать: не доверяла.
– А так мозг загустеет в кукурузную кашу – в школе книги, тут книги… У меня вообще-то в этом городе есть друзья!
