По обе стороны стены - страница 10

Наверное, душевный ужин помог бы снизить градус напряжения. Лиза прикинула, что из продуктов надо купить по приезде в Берлин: тушенку, морковь, лук, перловку… Ули, конечно, принесет вина, а во внутреннем кармане парадного пиджака – еще и кольцо.

Лиза опять погрузила руки в мыльную воду и краем глаза заметила, как отец с неожиданно грозным видом закатывается по пандусу в дом. Она схватила полотенце, чтобы не заляпать дверь, и открыла ее. Все мысли об ужине напрочь вылетели у Лизы из головы, уступив место дурному предчувствию.

– В чем дело?

– Включи радио, – с порога потребовал отец. – Что-то случилось.

Лиза вытерла руки и включила приемник, настроенный на новости. Сквозь жуткий треск донесся далекий удивленный голос диктора:

– По непосредственному приказу первого секретаря Вальтера Ульбрихта Национальная народная армия воздвигла на территории страны Антифашистский оборонительный вал, чтобы защитить граждан Восточной Германии от западного вторжения. – Лиза ошарашенно уставилась на не менее шокированного отца и открыла рот, собираясь заговорить, но Рудольф поднял трясущуюся руку, и девушка осеклась. – В полночь на тринадцатое августа граница между Восточной и Западной Германией была закрыта.

13 августа 1961 года

Ули уставился в окно своей квартиры, слыша, как гулко стучит кровь в ушах. Семью этажами ниже вдоль всей Бернауэрштрассе тянулась спираль Бруно [10], отделяющая Восточный Берлин от Западного; по обеим сторонам столпились зеваки, которые наблюдали за происходящим и негромко переговаривались. Пограничники в зеленой форме и в защитных перчатках отбойниками проделывали в асфальте углубления, ставили туда бетонные столбики, а между ними натягивали новые и новые мотки колючей проволоки. От негодующих восточных берлинцев строителей прикрывали ряды народной полиции.

Неужто началась война? Ули всматривался в лица Grenztruppen, ища там признаки паники или страха, но пограничники выглядели решительными и совершенно невозмутимыми. Получается, это спланированная операция? Провокация?

Нужно срочно найти Лизу. Ули натянул брюки и рубашку и выскочил в самую гущу событий.

По обеим сторонам от проволоки взбешенно голосили берлинцы, кричали, ругались, но их вопли тонули в непрестанном реве отбойных молотков. На Востоке спиной к Западу плечом к плечу стояла куча мужчин в форме: полицейские, пограничники, солдаты – все они защищали строителей от людского гнева.

– Ули!

Он отвернулся от проволоки и увидел, как к нему бежит коренастый парень с пшеничными волосами – Юрген.

– Ты говорил с Лизой?

– Нет, – покачал головой Ули, глядя, как возле телефонной будки через дорогу собирается толпа. – Я только вышел, еще ничего не могу понять… Что происходит?

– Ульбрихт закрыл границу.

– Закрыл?

– Ага. – Юрген прикусил губу, и Ули догадался, что друг думает о семье: о брате, невестке и племяннице, живущих в Бернау. – Вокруг твердили, что у него есть такие планы, но я и подумать не мог… – Он осекся. – Ты не видел Лизу?

– С пятницы. – Ули повертел головой по сторонам, ища, куда бы взобраться, чтобы рассмотреть окрестности с высоты: скамейка, машина – сойдет что угодно. На глаза попался ржавеющий «мерседес», припаркованный через дорогу, и Ули махнул рукой Юргену, чтобы не отставал. – А ты с братом говорил?

– Пытался ему позвонить, но провода перерезали. Я слышал, еще и все железнодорожные пути заблокировали… Наверное, никто ни с кем не может связаться.