– Доброе утро, Салли, – поздоровался директор. – Пожалуйста, оставьте нас.
Женщина, одетая в белое платье, положила игрушку на подушку и скрылась за дверями своего кабинета. Старик, как и целительница, подошел к кровати обратился куда-то в сторону.
– Выходи, милая. Поздороваемся.
Послышалась возня. Филипп оторопел: в углу, в который так встревожено смотрела Салли, стояла босая, крепко сжав подушку в руках, в белой сорочке из хлопчатника маленькая девочка.
– Здравствуй, Белла, – улыбнулся директор.
Девочка настороженно посмотрела по сторонам, но увидев пожилого человека, улыбнулась и сделала несколько шагов ему навстречу. Утреннее солнце освятило ее личико, и Филипп поразился еще больше: дитя было очень красиво. Светлые густые волосы, слегка спутанные, большие зеленые глаза. Девочка перевела свой взгляд с директора на Филиппа и остановилась на нем. Кажется, она ничуть не испугалась, увидев незнакомца.
– Белла, познакомься, это Филипп Стоун. Он когда-то учился в этой академии. Филипп, это Белла.
Девочка сделала еще шаг, теперь уже навстречу молодому человеку и вдруг улыбнулась, да так лучезарно! Филиппу показалось, что появилась радуга. Она преобразилась в лучик света, который распространился по его давно почерствевшей и темной душе. Что это за тепло? Такое ласковое, а самое главное такое… ощутимое. Ни пища, ни огонь в камине так не согревали, как улыбка этой девочки. Все нутро оборотня дрогнуло. Он опустился перед Беллой на корточки, чтобы ей было удобнее смотреть.
– Доброе утро, Белла, – Филипп протянул девочке руку.
Она внимательно рассматривала мужское лицо, потом аккуратно убрала прядь темных волос с его лба и пальчиком провела по небритой щеке.
– Вам больно, – вместо ответа на приветствие выдала Белла. Она скорее утверждала, чем спрашивала.
Мужчина еле заметно улыбнулся. Это было непривычно его губам, словно они совершенно забыли, как совершать подобное действие. Оно и понятно: на тот момент в жизни Филиппа больше не осталось причин улыбаться.
– Нет, дитя, эти раны старые. Сейчас они не болят.
Эта новость видимо обрадовала Беллу, потому что на маленьком личике снова появилась улыбка.
– Как тебе спалось, Белла? – подал голос старый академик.
– Плохо. Я так и не смогла заснуть.
И Филипп неожиданно заметил большие багровые синяки под ее глазами, а сами глаза были красные. Кожа была бледной, как простынь.
«Но почему, – думал мужчина, – я заметил это только сейчас?»
– А разве мисс Салли не давала тебе сонной настойки? – удивился директор.
– Давала. Но она не помогла. Стало только хуже. Она… не дала мне спать. Все тело болело.
«Значит, вчера ночью мне не показалось, когда слышался детский плач». – Вспомнил Филипп.
– А что это случилось с медведем? – пожилой человек взял в руки игрушку, которая лежала на подушке.
– Я его порвала, – виновато произнесла девочка, чуть не плача. – Я разозлилась, потому что Салли не хотела отпускать меня на улицу… – малышку затрясло. Она шмыгнула носиком. – Я не хотела, правда!
– Ничего, дитя, – улыбнулся Филипп, погладив девочку по голове, – Салли его зашьет.
– Нет, пусть лучше она меня научит это делать. Я сама хочу его зашить.
Мужчины переглянулись, а потом директор посмотрел в окно:
– А действительно, погода сейчас идеальная для прогулок. Иди, Белла, одевайся. Чего тебе в четырех стенах сидеть?
– Ура! – пропела девочка с фарфоровым личиком и забегала по комнате, словно метеор.
