– Нет, а что? – заволновалась Дарья Степановна. – Наверное, всю бутыль вылакали? – спросила она у дочери, вставая с табуретки.
Акулина Ивановна, тоже встала:
– Я пойду, своего в комнату отведу, – сказала она.
Открыв дверь и выйдя в большую комнату, они увидели, сидевших за столом, своих мужей.
– У тебя совесть есть? – спросила Дарья у мужа, глядя на, почти пустую бутыль.
– А ты, старый чёрт, пьёшь пока наливают? Ну-ка, пойдём спать, – не дождавшись ответа, Совина начала поднимать Петровича.
– Барышни, не ругайтесь. Через день мы будем как «огурчики», – произнёс Иван, заплетающимся языком.
Совин был на много пьянее Шапкина, хотя пили одинаково. Старость взяла своё – Митрофана, кое-как вела в комнату жена.
– Ты, тоже иди спать, олух царя небесного, – распорядилась Дарья Степановна, глядя на Ивана.
– Ладно, Петрович, до завтра, я тоже, пойду, отдохну, – произнёс Шапкин кое-как, в след опьяневшему Петровичу.
– Иди, иди, – вытолкала мужа в другую комнату Даша.
На следующий день, Совин и Шапкин «болели» от выпитого на кануне. Митрофан Петрович похмелился, вдогонку, выпил рассолу, но ему было худо. Он ушёл в свою комнату и лёг на кровать. Ивану Фёдоровичу было полегче – он, как и Совин похмелился и пошёл в Лавку, помогать жене, обслуживать посетителей. Весь день Петрович бегал на улицу, его мутило, когда наступил вечер, ему стало легче. Из комнаты он вышел, чтобы попить чаю. За столом сидел Иван и курил, сделанную трясущимися руками, «самокрутку».
– Как мне было сегодня тяжело, – пожаловался Петрович Шапкину, – Кто бы знал.
– Вроде, вчера одинаково пили. Я, конечно, болел, но не до такой степени как ты, – отозвался Иван, стряхивая пепел к печке.
– Завтра буду нормальным, – садясь к столу, заверил Совин.
– Ну, вот и ладушки, – Шапкин затушил «самокрутку», и вышел на улицу.
На следующий день, перед обедом, пришла Широких. Она отдала кое-какие сбережения Ивану.
– Кто-то, всё равно поедет в Енисейск – пусть потратят эти деньги с пользой, – попросила она.
– Я передам это, – Шапкин посмотрел на деньги. – А как у тебя с остальным? Что-нибудь продала? – спросил он.
– Есть покупатели на дом, на корову и на телегу с сеном, – ответила Надежда, глядя как Иван управляется с зашедшим в Лавку покупателем.
– Подожди, Надежда Семёновна, сейчас отпущу товар – поговорим, сказал Шапкин, не отрываясь от дел.
– Хорошо, – сказала женщина.
– Готовься – ночью, с первого на второе марта, поедем к новому месту, произнёс он, когда покупатель ушёл. – И ещё: телегу и сено не продавай, самим пригодится, – добавил он.
– Буду знать. Сейчас начало января, у меня в запасе, почитай два месяца, – Надежда посмотрела на Ивана. – За это время, сделаю все свои дела, – закончила она.
– Ты, обязательно заходи – мне надо знать, как продвигается у тебя продажа, – обратился Шапкин к Надежде, и занялся обслуживанием очередного покупателя.
– Здравствуйте, Дарья Степановна! С прошедшими, Вас праздниками! – поздоровалась, увидев входящую Шапкину, Надежда.
– Здравствуй, Наденька! Спасибо, и тебя с прошедшими! – улыбнулась Дарья.
Женщины начали калякать о своём. Рассчитав покупателя, Шапкин принялся освобождать полупустые коробки. Поговорив с Дарьей, Широких попрощалась и вышла из Лавки.
– Что-то, она зачастила к нам, тебе не кажется? – спросила Шапкина мужа.
– Она, тоже, с нами в тайгу собралась, – ответил он жене, не поднимая головы и переставляя коробки.
