– Жалко… – проговорила Су Фи. – Какой он несчастный…
На что Цзян Цин сухо заметила:
– В счастье человек должен быть умерен…
– Да, да… – покорно согласилась Су Фи.
Когда Цзян Цин с Су Фи отъехали, Алеев, глядя им вслед спросил:
– Пётр Парфёнович, а ты знаешь, кому принадлежат эти слова о счастье?
– Конфуцию? – насмешливо произнёс Владимиров.
– Нет! – ответил Алеев. – Правителю Древнего Коринфа могучему Периандру, который ввёл закон о порядке чеканки монет, установил госпошлину на ввозимые и вывозимые товары и ввёл закон о налогах на роскошь!
Владимиров удивленно покачал головой.
– Ты полагаешь, Цзян Цин знает что-то о Периандре? – неуверенно спросил он.
– Женщины всегда знают больше, чем мы думаем, – ответил Алеев. – С ними надо всегда держать ухо востро… А с этими особенно…
Первая половина ноября прошла в тревожном ожидании сводок Совинформбюро с Юга России. Ждали их с нетерпением и в руководстве Особого района. Все понимали: от исхода сражения за Сталинград будет зависеть многое не только на Волге, но и здесь и на всём Дальнем Востоке.
Зарубежные радиостанции теперь ежедневно сообщали об успешных боях советских войск на Волге. И уже казалось на второй план ушли их сообщения о боях в Египте союзников под командованием генерала Александера против немецкой группировки войск во главе с Роммелем.
Не обходили они молчанием и прилёт генерала Хэрли в Москву, где он передал Сталину личное послание президента США Рузвельта.
Наконец девятнадцатого числа в конце дня Долматов принял первое радостное сообщение о фланговом наступлении советских войск под Сталинградом и прорыве обороны противника в глубину до семидесяти километров, а также о разгроме немецких войск под Орджоникидзе и успешных боях под Туапсе, где немцев остановили всего в нескольких километрах от берега моря.
Когда Долматов сообщил об этом, в доме все кричали «Ура!» до хрипоты, а когда успокоились, Южин сказал:
– Это начала их конца!.. – и с мольбой в голосе обратился к Владимирову:– Пётр Парфёнович, ну разреши по такому поводу…
– Хорошо. Разрешаю, – ответил. – Коля, организуй всем по сто грамм… За такое грех не выпить!..
Когда Риммар разлил разведённый спирт по чашкам, Южин снова обратился к Владимирову:
– Пётр Парфёнович, тебе слово.
Владимиров обвел всех посветлевшем взглядом.
– За нашу победу! – сказал он.
Наверное, слова его прозвучали долгожданной музыкой в душе у каждого сидящего за столом, потому как каждый повторил:
– За нашу победу!
…После ужина Владимиров с Долматовым вышли на крыльцо дома. Ночь уже вступила в свои права, и чернильная темнота поглотила всё вокруг. И только на безбрежном куполе неба среди тускло по-осеннему мерцающих звёзд ярко выделялась одна звезда – Полярная. Влажный воздух невидимыми потоками стекал с гор в долину, принося с собой холод. Долматов поплотнее запахнул ватную куртку.
– Так незаметно и зима подкрадётся… – сказал он. – А угля у нас маловато…
– Что поделаешь, – ответил Владимиров. – Нам выдали по норме. – И вдруг спросил: – Леонид Васильевич, а что ты думаешь о нашем поваре?
Долматов слегка пожал плечами.
– Парень, как парень… Аккуратный и готовит хорошо. А почему ты спросил?
– Да так… – Владимиров немного подумал, затем продолжил: – Я вчера зашёл на кухню и совершенно случайно заглянул за коробку с рисом. А там – маузер… Зачем повару маузер? Это роскошь для простого китайца.
