Поправив последнюю подушку за спиной бабушки, Эйверт выпрямился и скрестил на груди руки.
– То есть ты уже не умираешь? Видение было, да?
Хильда сдавленно вскрикнула и приложила руку к сердцу.
– Умираю, конечно, – промычала она и снова прикрыла глаза.
В воздухе запахло уткой и печёными яблоками, и Эйверт, поводив ноздрями, одарил Хильду прищуренным взглядом. Лёгкое жжение пощекотало кончики ушей.
– И ужин, как я погляжу, не отменён?
– Как можно отменить утку, когда яблоки уже порезаны, а тимьян перетёрт до правильной консистенции? – ужаснулась бабушка. – Ведь ты собирался представить нам свою невесту! Неужели мы бы не накормили её нашим фирменным блюдом? Если бы я только знала, что девушка не приедет…
– Она приедет, – внезапно выдал Эйверт и сам испугался сказанного. Судьбу последнего послания Аннабелле было уже не отследить, а шансы, что девица Керрен пойдёт на сделку, были ничтожно малы. Пожалуй, даже меньше того, что бабушка и правда была больна. Подозрения, не покидавшие Эйверта с самого начала пути домой, не только не притихли, но и разгорелись с большей силой. И утку в роду Легрантов никогда не готовили на поминки. Что-то явно было не так…
Эйверторн окинул взглядом спальню. Всё на своих местах, и даже покрывало было прежним, нежно-фисташкового цвета. В углу – туалетный столик, полный баночек с кремами, ароматных саше и склянок с душистой водой. Последняя вполне пригодилась бы, но, как назло, склянки были плотно закупорены. На подоконниках – цветы в горшках. Земля сухая, видимо, давно не поливали, и даже из поддонов всё давно испарилось. Эх, а ведь пары капель вполне хватило бы… Что там дальше? Два мягких пуфа, чайный столик, на котором ни одной чашки ни с кофе, ни с молоком… Всё это совсем не годилось. Нужна была вода. Совсем чуть-чуть. Какая-то пара брызг! И Эйверторн незамедлительно бы понял, притворяется бабка или взаправду слегла с чуть ли не смертельным приступом.
Магесса Легрант, пока её внук беспокойным взглядом ощупывал комнату, чуть повернула голову в его сторону и внимательно следила за каждым движением. Не упустила из внимания ни едва заметную ухмылку в уголках губ, ни одержимый блеск в глазах, ни почёсывания уха – привычку, от которой Эйви никак не мог отделаться и к которой прибегал в момент крайней нервозности.
Их взгляды – Хильды Легрант и Эйверторна – встретились лишь через пару минут, и тут же оба упали на бокал из редкого лазоревого стекла, наполненного голубоватой жидкостью, в которую Хильда обыкновенно опускала на ночь свою вставную челюсть.
Вода – стихия, в которой Эйверту не было равных. Почти не было. Талант управлять водой в любом её проявлении достался ему от бабушки, и если бы им двоим пришлось выйти друг против друга на ринг в ежегодном состязании «Чародей года», то Эйверторн неминуемо бы проиграл. Однако этим вечером то ли молодость взяла верх, то ли бабушка и правда сдала настолько, что не успевала за внуком, но Эйверт «дотянулся» до стакана первым. Вода показывала истину, надо только уметь смотреть. Эйверт умел. Ему нужен был ответ на простой, но очень важный вопрос: притворялась бабушка в этот раз или нет.
Однако ликовать было рано: наделённая силой магическая искра отскочила от водной поверхности, как мячик – от гладкого, прочного льда, и зарядила Эйверту по лбу. Маг потёр место укола и вопросительно уставился на бабушку. Та, деловито поджав губы, молчала, но игра в гляделки не могла длиться вечно, и Хильда взорвалась:
