Джулс изобразил на лице идеально дозированное сочувствие, приправленное легким скепсисом. «Звучит удручающе, доктор Рид. Но не уверен, чем могу быть полезен я или моя компания. Мы продаем мечты, а не лечим от кошмаров реальности». «Хотя, по сути, это одно и то же», – добавил он про себя.
«Ваша компания, мистер Вэнс, – глаза Иви сверкнули, – как и многие другие, формирует эту самую реальность. Или, точнее, ту иллюзию, которую люди принимают за реальность. Вы создаете желания, вы ими управляете. Мне интересно, заметили ли вы какие-либо изменения в… потребительском аппетите?»
Джулс усмехнулся. «Аппетит у потребителя всегда волчий, доктор. Меняется только меню. Сегодня они хотят одного, завтра – другого. Наша работа – угадывать и предлагать. Иногда мы ошибаемся, конечно». Он вспомнил провал «Душевного Дружка» и неприятный холодок пробежал по спине.
«Я говорю не об ошибках, мистер Вэнс. Я говорю о полном отсутствии аппетита. О людях, которые перестают хотеть. Вообще. Словно из них… выкачали сам механизм желания. Я называю это „сонным истощением“. Как будто их внутренние миры, их сны, если хотите, становятся… пустыми».
Слово «пустыми» эхом отозвалось в сознании Джулса, наложившись на воспоминание о его собственном «чистом листе» в конференц-зале «Зенит». Он почувствовал, как немеют кончики пальцев.
«Интересная теория, доктор, – он постарался, чтобы его голос звучал максимально безразлично. – Почти… поэтично. Но боюсь, это скорее область психиатрии, а не маркетинга. Мы работаем с цифрами, трендами, фокус-группами. Не с метафизикой».
Иви Рид наклонилась вперед, ее взгляд стал еще более пристальным. «Цифры, говорите? А как насчет цифр, показывающих резкое падение продаж товаров категории „люкс“? Снижение посещаемости развлекательных мероприятий? Падение рейтингов даже самых популярных шоу? Люди перестают покупать не только дорогие безделушки, мистер Вэнс. Они перестают покупать эмоции. Они перестают покупать отвлечения. Это не похоже на обычный экономический спад. Это похоже на… на медленное угасание сознания».
Джулс почувствовал, как его тщательно выстроенная стена цинизма начинает давать трещины. Слова этой женщины были слишком точны. Они описывали то, что он сам смутно ощущал, но боялся себе в этом признаться.
«Возможно, – он пожал плечами, изображая скуку, – люди просто… поумнели. Устали от бесконечной гонки потребления. Решили обратиться к вечным ценностям». Он едва не рассмеялся от абсурдности собственных слов.
«Вечные ценности? – Иви Рид криво усмехнулась. – Вы давно были в музее, мистер Вэнс? Или в библиотеке? Там такая же пустота. Только пыли больше. Нет, дело не в просветлении. Дело в опустошении. И я хочу понять, кто или что за этим стоит».
Она встала, маленькая, решительная фигурка на фоне огромного, равнодушного города за стеклом. «Спасибо за ваше время, мистер Вэнс. Если вы или ваши коллеги заметите что-то… необычное, выходящее за рамки статистической погрешности, вот моя карточка».
Она положила на стол кусок дешевого картона с именем и номером телефона. Джулс смотрел на эту карточку, как на неразорвавшуюся гранату.
Когда Иви Рид ушла, оставив после себя едва уловимый запах озона, как после грозы, и миллион неприятных вопросов, Джулс еще долго сидел неподвижно. «Сонное истощение». «Опустошение». Ее слова, как кислота, разъедали его защитный сарказм.
