После завтрака - страница 25

Так что когда к нам подошел Бурак с едой на металлическом подносе и спросил, нельзя ли присесть за наш столик, мы очень обрадовались. Виду не подали, с деланым равнодушием указали на пустой стул – пожалуйста, мол, – но обрадовались. Конечно, худощавая фигура Бурака не могла заслонить нас от взгляда этих типов, но когда он подсел к нам, шофер с помощником наконец нашли тему для беседы, а уборщик направился к дальним столикам.

Мы-то обрадовались, а вот Онур, друг Бурака, – не очень. И мы ему не понравились, и превращение Бурака в героя-спасителя на манер Супермена не пришлось по вкусу. Это было понятно по кислому виду, с которым он пожимал нам руки. А уж когда он услышал, что мы едем в ту же самую необитаемую бухту, то и вовсе повесил нос.

Утром, когда мы слезли с автобуса и сели на яхту, которая должна была доставить нас по назначению, Бурак пошел вместе с нами на корму, а Онур остался на носу. Как выяснилось, эти двое собирались устроить «настоящее мужское приключение». Снаряжение у них было соответствующее: ножи, удочки, бинокль и всякие прочие мужские вещи, но со съестными припасами дело обстояло хуже: пачка макарон, три банки консервированной фасоли и россыпь пакетиков с супами быстрого приготовления.

– Что же вы будете есть целую неделю? Пойдете на охоту, когда консервы кончатся?

Бурак смущенно улыбнулся, глядя на меня сквозь стекла очков. Яхта шла вдоль зеленого берега, зарываясь носом в волны. Мои подруги закатали спортивные штаны до колен, свесили бледные после зимы ноги в море и завизжали: вода была очень холодная, апрельская.

– В общем, когда поймаете на охоте какого-нибудь зверя, приносите нам. Приготовим спагетти болоньезе.

Мы оба засмеялись. Бурак был стеснительным юношей. Подолгу смотреть мне в лицо не мог. Манера настойчиво заглядывать мне в глаза появилась у него позже. Надо сказать, что тогда, на остановке, когда он подсел за наш столик и избавил нас от тошнотворных взглядов тех типов, я не зря сравнила его с Суперменом. Черные курчавые волосы, квадратные очки, щуплая фигура – вылитый Кларк Кент. Я подтянула колени к подбородку, подставила лицо ветру. От запаха Средиземного моря кружилась голова.

Потом яхта вдруг повернула на восток, и мы увидели нашу бухту: зажатое между двумя крутыми скалами ущелье и перед ним длинный, очень длинный и совершенно пустой пляж. В лица нам ударил резкий ветер, несущий запах тимьяна. У нас перехватило дыхание от красоты и величия первозданной природы. В наступившем молчании был слышен только стук мотора. Мы с подругами поняли, что, несмотря на все свое походное снаряжение и хайтековские палатки, окажемся здесь с природой один на один. После того как яхта высадит нас и уйдет, все наши связи с цивилизацией будут оборваны. Наверху была деревня, до которой, в принципе, можно было бы добраться по узенькой козьей тропке, но мы знали, что в некоторых местах придется подниматься на веревках. Я вдруг поняла, как здорово, что с нами будут Бурак и Онур.

Когда яхта подходила к пляжу, солнце поднялось над примостившейся на самой верхушке горы деревней. Море стало бирюзовым. Там, где ущелье выходило к пляжу, неторопливо раскрывались навстречу солнцу сонные бутоны дикого мака. Зеленела свежая трава. Яхта замедлила ход. Мы, затаив дыхание, озирали явившийся нашему взору удивительный мир.

Море всегда влечет меня к себе. Ныряя в его глубины, я обретаю чувство цельности, подлинности, которое не давал мне ни один мужчина, как бы хорошо мне ни было с ним в постели. Я обожаю ощущать, как тело постепенно приспосабливается к морской упругости и прохладе. Даже в детстве, прыгая у нас на острове с деревянного причала, я испытывала странное чувство – теперь я знаю, что это было сексуальное наслаждение. Море было огромным, а я – маленькой и к тому же неполной, незавершенной. Жизнь была далеким портом, до которого я доберусь, когда вырасту. А до тех пор все будет «как будто». Вот здесь как будто наш дом. Вот гостиная, вот кухня. Я как будто хозяйка этого дома, а вы, куклы, мои дети. Хотя на самом деле – нет. И это не мой дом, а укромный уголок в саду моей бабушки. Я – не взрослая красивая женщина. Всё еще неполное, незавершенное. В детстве я верила, что у этой игры есть конец. Я вырасту и стану настоящей. А потом я выросла и поняла, что вся жизнь проходит «как будто», словно во сне, в ожидании, когда же все станет по-настоящему.