Последний человек в Европе - страница 11

Кингсуэй-Холл, Лондон, 26 октября 1936 года. Радикальный депутат Джеймс Макстон – субтильный, с лицом как топор и длинной гривой темных волос, непокорно топорщившихся на большой голове, – доводил публику до нужного уровня гнева. Длинные и костлявые руки воинственно когтили прокуренный воздух на фоне грандиозного органа, где с трубок свисало красное знамя НРП.

Айлин, которая предложила сюда прийти, вынула сигарету изо рта, наклонилась и прошептала чуть ли не в самое ухо:

– Я только что поняла, кого мне напоминает этот самый Макстон. Ни за что не догадаешься.

– Подскажешь?

– Из детской сказки.

– Румпельштильцхен.

– Вылитый, верно?

Макстон зачитывал речь испанского революционного лидера, которому в последний момент не дали вылететь из страны. Металлический голос, усиленный динамиками, скрежетал обычными лозунгами – «фашистский кошмар», «мечты империалистов», «преступления против рабочих людей», «встанем плечом к плечу», – прослоенными фактами о недавней резне в Бадахосе[18], которая возмутила Оруэлла, Айлин и всех до единого социалистов Британии и из-за которой она и предложила сходить. Теперь казалось, будто они слушают жуткий лязг какой-то несмазанной промышленной машины. Чуть поменяй посыл, переставь слова местами – и он снова в Барнсли, на выступлении Мосли; но его это не волновало. Фашисты, несмотря на все свое напускное сочувствие к «народу», не торопились покончить со страданиями уиганских рабочих; теперь Оруэлл понял, что их просто нужно остановить.

Когда Макстон довел себя едва ли не до белого каления, Оруэллу пришло в голову: если не знать, что депутат не сам писал речь – и более того, что автор даже не англичанин, – то заметить это почти невозможно.

– Рабочие Британии! Рабочие всех политических убеждений Британии! Товарищи! Братья! Вот девиз нашей партии – Рабочей партии марксистского объединения: «До конца – победи или умри!»

Эти слова встретили бешеным одобрением и вскинутыми кулаками, а оживленней всего реагировала молодежная часть НРП.

– Откуда-откуда он? – спросил Оруэлл.

– Из ПОУМ[19]. Анархисты или кто-то в этом роде.

– Наши героические товарищи уже гибнут на поле боя. Если во имя победы потребуется погибнуть всем – мы погибнем! Рабочие, товарищи, братья – помогите нам! Помогите против фашизма, помогите против войны, помогите ради полного освобождения рабочих!

С райка огромного театра виделось колыхание толпы в густом синем дыме, выкрикивающей лозунги, которые с трудом можно было разобрать из-за топота: «Фашистские свиньи!.. Революция!.. Единый фронт!» Речь закончилась. Поднялись бешеные разгневанные аплодисменты.

Макстон, председатель НРП, уступил место генсекретарю – высокому Феннеру Брокуэю, одетому получше; его круглые очки поблескивали в свете прожекторов, как зеркала, пряча глаза.

– Товарищи, предлагаю резолюцию, – объявил Брокуэй, взмахнув листом бумаги, и толпа стала криком просить ее зачитать. Брокуэй положил страницу на кафедру и привычным жестом поправил очки на кончике носа. Зал притих.

– Это собрание считает, что долг британских рабочих заключается в следующем: первое – поддержать испанских рабочих в борьбе против фашизма. Второе – не дать капиталистической интервенции раздавить испанских рабочих ради победы капиталистического либерализма. И третье – выступать против любой войны, навязанной соперничающими между собой капиталистическими империализмами.