Последний Иерусалимский дневник - страница 12
курю я очень много лет,
однако всё ещё здоров.
«Я начитался всякой дури…»
Я начитался всякой дури,
слегка кривя физиономию,
и охладел к литературе,
и перешёл на гастрономию.
«Много было на свете событий…»
Много было на свете событий,
изумительно ярких в начале,
чтобы позже в разбитом корыте
полоскались немые печали.
«Мы пьём, целуемся, едим…»
Мы пьём, целуемся, едим,
нужды не знаем в переменах,
а страх, на диво невредим,
живёт в уме, душе и генах.
«Я не мудёр, однако опытен…»
Я не мудёр, однако опытен,
могу я в шорохе походки
или в застольном тихом шёпоте
услышать жульничества нотки.
«Вкушая крепкие напитки…»
Вкушая крепкие напитки,
теперь живу на свете я
немного медленней улитки,
но хлопотливей муравья.
«Ещё мы в сужденьях круты…»
Ещё мы в сужденьях круты,
ещё мы довольны судьбой,
но близостью смертной черты
заметно отмечен любой.
«Блаженство остро чувствуя хмельное…»
Блаженство остро чувствуя хмельное,
я почему-то думаю тревожно,
как зыбко благоденствие земное
и обольщаться надо осторожно.
«Пришла невнятная тоска…»
Пришла невнятная тоска —
глухая, тёмная, немая;
я душу рюмкой обласкал,
исток тоски не понимая.
Ушла мерзавка.
«Друзей ушедших лица ясные…»
Друзей ушедших лица ясные
я вижу вдруг средь бела дня,
слова их – явно не напрасные,
непостижимы для меня.
«Из-за бушующих амбиций…»
Из-за бушующих амбиций,
хотя они и сокровенны,
поэтов будничные лица
бывают очень вдохновенны.
«Опережая некролог…»
Опережая некролог,
хочу сказать покуда:
я написал не всё, что мог,
пришлю уже оттуда.
«За всё переживать уже не нужно…»
За всё переживать уже не нужно:
хотя эпоха сделалась подлей,
с реальностью теперь живу я дружно,
поскольку перестал общаться с ней.
«Но жизнь – как её ни гасили…»
Но жизнь – как её ни гасили,
прекрасна при всей её сложности,
а злоба растёт из бессилия,
бесправия и безнадёжности.
«Не понимает молодёжь…»
Не понимает молодёжь,
как дивно жить на склоне лет:
немного выпил – и живёшь,
а смерти не было и нет.
«А старость я переживал…»
А старость я переживал,
слегка сопя от наслаждения,
когда я рифмой обшивал
свои пустые рассуждения.
«Одна у всехней старости беда…»
Одна у всехней старости беда —
что вовсе неожиданно полезли
неведомые раньше никогда
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтениеПохожие книги
Этот двухтомник – уникальный шанс стать обладателем самой полной фирменной коллекции гариков. Таким шансом грех не воспользоваться!
Этот двухтомник – уникальный шанс стать обладателем самой полной фирменной коллекции гариков. Таким шансом грех не воспользоваться!
В сборник вошли стихотворения известного поэта Игоря Губермана.
В сборник вошли стихотворения известного поэта Игоря Губермана.
Сборник юмористических и сатирических четверостиший, написанный членом союза писателей России с 2017 года. Автор 33 года отдал службе в армии, награждён боевым орденом и медалями, да и после службы работал, работает он и сейчас. И одновременно пишет стихи. Вот эти-то стихи и представлены на ваш суд. Кто-то скажет: это уже было! Игорь Губерман пишет в этом жанре, уже давно, и успешно пишет. Да, это так, и Владимир считает Губермана своим литератур
Литвин Василий Васильевич – член Союза приморских писателей. Родился в 1943 году в селе Погребище Винницкой области.С трехлетнего возраста живёт в Приморье.Лейтмотив творчества – судьба человека обездоленного, поднимающегося с колен, судьба России, мысль о её возрождении, о преодолении трагических ситуаций. В поисках поэтической формы обращается к фольклору, к русскому эпосу. Поэт хочет достучаться до сердца людей, вспомнить о том, что мы не Иван
Сборник стихов – солянка. Здесь и лирика, и палитра природы, контраст философии, и юмор с иронией. Жёсткое отношение к действительности нашей жизни и, конечно же, о любви.Рисунок на обложке нарисован автором и является оригиналом.
Автобиографическая история обретения Бога и любви, больше похожая на романтическую фантастику. Но в ней нет ни грамма выдумки.Всем читателям желаю счастья в личной жизни без тех страданий, что выпали на мою долю.
Пять актеров (3 женских и две мужские роли). Замечательная пьеса. Психологический театр во всей красе. Драма, заканчивающаяся трагедией. Соблазнений пять (четыре удачных, одно – нет), причем всякий раз соблазняют мужчину, попыток самоубийства две (одна предотвращена, вторая, похоже, нет). В основу пьесы положена реальная история любви немецкого философа Мартина Хайдеггера и его студентки Ханны Арендт, но персонажи пьесы – совсем другие люди.
Совершив кражу из «Лавки Древностей», Джордж попадает в волшебную, но очень неприятную историю – за украденной им шкатулкой охотятся некие подозрительные личности, и, что ещё хуже, вдруг оживает сидящий на шкатулке человечек. Хотя этот человечек и предлагает мальчику интересную игру, призом в которой будет сокровище, слова его звучат зловеще. Как поступить, если тебе всего одиннадцать лет, отец твой добр, но небогат, и ты злишься на него, а заодн