– Вы, коммуняки, дикари! По-вашему, весь мир живёт неправильно, одни вы знаете, как надо! Но весь мир процветает, и нигде нет кровопийцев, а вы довели богатейшую страну до нищеты! Я всего лишь хочу жить так, как живёт весь цивилизованный мир. Я бы вас всех в клетку посадил и держал в ней до самой вашей смерти, чтоб не рыпались!
– А мы, наоборот, никуда вас не посадим, даже не тронем, вы сами себя сожрёте, – сказал Александр Наумович. – Пойдём Виктор Ефимович, сейчас наша остановка. А сына своего, вы, господин бывший парторг цеха, могли бы получше воспитать! Чтобы не горячился так сильно!
– Наши уже собрались! – сказал Александр Наумович, когда они от остановки автобуса подошли к месту сбора у подземного перехода. – Не опоздали мы с тобой?
– Да нет. Только девять.
У тяжёлого, терракотового цвета дома перед подземным переходом, уже стояло человек тридцать или сорок, с плакатами и свёрнутыми, как у Виктора Ефимовича, знамёнами.
– Здравствуйте, товарищи! – сказал, подходя к собравшимся, Плотников – Как настроение?!
– Боевое, Александр Наумович!
– Все собрались?
– Нины Николаевны Бахмутовой нет.
– Странно. Она всегда приходила первой.
– Мы думали, она с вами приедет.
– Я, наоборот, думал, что она уже здесь, а то бы зашёл за ней, – сказал Виктор Ефимович.
– Может позже подъедет.
– Лёнька, и ты с Лизой пришёл! – обрадовался Виктор Ефимович. – Здравствуйте.
– Здравствуйте, – ответил мужчина лет сорока, сидевший в инвалидной коляске.
– Здравствуйте, – вторила ему жена, стряхивавшая в это время снег с его вязанной шапочки.
Это был ученик Виктора Ефимовича и Александра Наумовича Лёнька Вебер – выпускник семьдесят третьего года, не частый, но давний участник их мероприятий.
– Как же ты добрался, Лёнька?
– Оказия случилась. Одноклассник приезжал Вовка Смотров. Помните? Был комсоргом нашего класса.
– Да, да, припоминаю. Невысокий такой, чернявый? – вспомнил Александр Наумович.
– Точно. Он сейчас в Томске предпринимательствует. Привёз нас с Лизой на бумере, то есть, на БМВ.
– Ну что, товарищи, пойдём потихоньку? – сказал Плотников.
– Пошли!
– Виктор, возьми коляску с той стороны, а я с этой. Держись крепче, Лёня! Ступени невысокие, справимся.
– Да что же вы одни?! – подбежала Таня Гостева – красивая брюнетка с бархатными глазами. – Давайте помогу.
– Танечка, что ты! А мы, мужики, на что? Мы крепкие! Я недавно полупудовую гирю пять раз одной рукой выжал! – похвастался Александр Наумович.
– Ребята! – крикнула женщина с непокрытой седой головой, тросточкой в правой руке и красными гвоздиками в левой. – Помогите человека через переход перевезти. Костя, Юра!
Тут же рядом с Лёнькой возникли двое крепких молодых парней, деликатно отстранили своих престарелых предводителей и мигом снесли коляску с Лёнькой вниз, а потом покатили по освещённому люминесцентными лампами переходу. Толпа с трудом поспевала за ними.
– Тише, ребята, тише, не торопитесь, – сказал Александр Наумович, – среди нас не все спортсмены!
Поднялись по ступеням вверх и оказались на широкой пешеходной улице, ограниченной слева небольшим сквером, а справа поляной, на которой зазубренными стрелками тянулись в небо тонкие молодые ели.
Виктор Ефимович развернул своё знамя и погладил полотнище.
По улице шла колонна, возглавляемая первым секретарём горкома Сергеем Ивановичем Гвоздевым3 и несколькими депутатами городской думы от КПРФ. В неё аккуратно встроились демонстранты, ведомые Плотниковым и Щербаковым.
