Почему-то начало ещё и тошнить.
Наконец свет моргнул и стал разгораться. Видимо, меня всё-таки отпустило.
– А вы его пристрелить не пробовали? – спросил эрцог, откидываясь на спинку кресла и прикрывая глаза ладонями.
Я тоже смотрел на него сквозь полуприкрытые веки.
– А вы? – спросил инспектор без вызова. – Только в последнюю неделю в него стреляли два раза. Или больше, Агжей?
– Не помню.
В этот момент, я действительно мало что помнил.
– Что ж, – сказал эрцог, – хорошо, что мы пообщались. Ты всё-таки убрал бы его отсюда хотя бы на время, Адам? На Гране его не возьмут... Может быть, энимэ или эйниты? Он же разнесёт рано или поздно всё, до чего дотянется. Что тебе сказал мастер Эним? – Эрцог вдруг гибко взметнулся над столом, потянулся ко мне, и я выпрямил спину, сжимая кулаки.
Локьё задел чудом задержавшийся на гладком пластике стола нефритовый шарик, и он радостно отправился на пол, вслед за своими более шустрыми братьями.
– Я тебя не съем, хоть ты и выложился, дурной. Что-то он тебе сказал?
– Кто? – хрипло спросил я, давясь собственным языком. Меня уже не по-детски тошнило.
– Мастер Эним с Тайэ?
Я помотал головой. Потом вспомнил.
– Он сказал: дух принадлежит добру, ум – злу, душа – тени.
– Трехначалие? Сейчас никто уже не исповедует трехначалие... – Эрцог задумался. – Это было только во времена Уходивших. Ты слышал об этом? Рогард – тоже из Уходивших.
Я покачал головой.
– Я отошлю его к эйнитам, – признался вдруг инспектор Джастин. – У них есть перед ним должок.
– Можете не шнырять тут на шлюпках, как зайцы. Мы вас пропустим, – пообещал эрцог. – Пусть хоть эйниты. Уже лучше, чем ничего. А ты, – обратился он ко мне, – будь поспокойнее. Медведи по паутине не ходят.
Вставая, я чуть не наступил на нефритовый Аннхелл. Наклонился и поднял его. И положил на стол.
Флагман инспектора Его Императорского
величества «Факел»
На обратном пути меня уже только тошнило и ничего больше.
Вырвало на корабле.
Дьюп успел затолкать меня в санузел, потому что рвало от души.
– Что он там натворил? – спросил он инспектора Джастина, заваливая меня, мокрого от воды и холодного пота, на диван, и вытряхивая на плавающий рядом столик аптечку.
– Ты зря за него боялся. Видел бы ты, какое лицо было у Локьё. Он сегодня из ледяного эрцога стал эрцогом бледным... – зажурчала вода. – Мальчишка ничего не хочет и относительно граты свободен, а силы у него немерено. Только, похоже, и Локьё не понял – какой.
Дьюп приподнял мне голову, чтобы залить в рот лекарство, и я увидел, что инспектор Джастин пьёт чай из маленькой чашечки, и лоб его медленно покрывается испариной.
– Он же ведёт себя, как стихийное бедствие. Вчера он воюет с Локьё, сегодня бросается спасать Плайту, даже не задумавшись, что это вообще не наша территория, и всё, что бы там ни происходило, происходит для нас к лучшему. Эрцог при нём вступил в паутину, и этот тут же за ним полез! И ведь залез!
– Может, вы мне тоже чаю нальёте? – спросил я, кое-как отдышавшись.
Дьюп заставлял меня глотать какую-то гадость, и она расплавленным кирпичом вливалась в желудок, чтобы принять там более подходящие кирпичу форму и консистенцию.
– Чаю? – переспросил инспектор Джастин и встал.
