Когда они подошли, сборный двор галдел, как на ярмарке! Одни гномы чего стоили! Да и местные угольковцы тоже помалкивать в сторонке не собирались. Отовсюду так и слышались испуганные возгласы: «Война! Эпидемия! Заговор против короны!». Кто-то крикнул: «Бордели закрывают!», но его почему-то не поддержали.
Когда накал волнения достиг пика, дверь дома старосты хлопнула, и на порог вышел мастер Хилем. Воцарилась гробовая тишина. Мордвиг даже глаза вытаращил: чистый, расчёсанный, с двумя искусными эльфийскими косами по вискам. Одежда с иголочки, да не просто маговская аскетичная мантия, а светло-серый костюм по последней столичной моде! Ну, насколько Мордвиг в моде разбирался. Во всяком случае, в таких одеждах ему всего пару раз везло встретить народичей. И все как один – благородные эо!
Солнце высветило высокую светлую фигуру, будто он посланец богов какой. Если бы не шрам, Мордвиг и не узнал бы его!
Мастер обвёл внимательным взглядом собравшихся и сделал несколько шагов вперёд на возвышение, где обычно слово держали. Плавно поднял руки, чуть тряхнув кистями, чтобы рукава не мешали. Мордвиг уже приготовился увидеть какое-то страшное волшебство, но Хилем всего лишь провёл ладонями по волосам, вроде как приглаживая, а по факту просто наслаждаясь собой. Прикрыл глаза и таким же театральным медленным жестом простёр руки ладонями вверх к толпе.
– Народичи! – прозвучал глубокий проникновенный голос, так барды выступления начинают. – Друзья! – ну точно как бард! Интересно, а лютни у него не припрятано где? Мордвигу так и виделось, что сейчас он её достанет. – Братья! – выдохнул Хилем и ещё раз оглядел собравшихся голубым глазом.
«Точно, война!» – в отчаянии прошептала Бруга рядом.
– Все вы знаете, как тяжела смертная доля! – продолжал вещать Хилем. – Каждый из нас дорожит тем, что имеет. И все мы знаем, что за пороки могут таиться в закромах ваших душ! Каждый из вас хоть раз спрашивал себя: «А так ли я честен? Так ли я добр и бескорыстен?». Но я знаю – вижу – что вы достойны, вы честны с собой и другими.
Рядом кто-то икнул, позади нетерпеливо зашуршали.
Хилем продолжал:
– Все знают, насколько важно быть честным. Зависть, обида и жадность приводят к страшным бедам! А я сердцем чувствую, как вы не хотите быть такими!
Мастер плавно опускал руки, блуждая затуманенным взором по лицам окружающих. И столько надрыва было в его речах, что Мордвиг даже головой затряс – так это было непохоже на того сиплого бродягу, что он видел утром.
– Знаете, я искренне верю в вашу честность. Бескорыстие простого народа – не просто слова! Я вижу его в ваших глазах!
Даже барды не всегда так проникновенно пели, как он вещал. Маг остановился на миг, чтобы обвести взглядом каждого, как бы подтверждая, что да – верит.
– Именно поэтому я собрал вас, друзья! Братья… Вряд ли бы я доверился кому-то в городе, но здесь я знаю – вы поможете. Вчера, когда я лечил раненых в доме достопочтенного Игуши, я снял перстень, а когда помог всем, на кого хватило сил, понял, что перстень потерян… Это очень ценная реликвия. Лично для меня. Я бы мог купить дом в столице, только вздумай я продать его!..
Хилем вновь обвёл взглядом зароптавшую толпу. Мордвиг вздрогнул, когда пронзительный голубой глаз вперился в него, на миг парализовав, и облегчённо выдохнул, когда внимание переместилось на кого-то дальше по веренице голов.
