– То есть, ты о чём? – бормочу, пытаясь правильно уложить его слова в голове.
– Я не слепой и не глухонемой, Таня, – голос у Сашки негромкий, но твёрдый.
Он, наверное, весь такой: на вид тюфячок заикающийся, а ткни его – и палец сломаешь. Не зря о нём говорят, как о восходящей звезде на поприще юриспруденции. Сейчас я в это уверовала.
– Я слышал, о чём вчера кричала Виолетта. А ещё я знаю о твоём прошлом.
– Наводил справки? Собирал досье? – вскинулась я. Мне жизненно необходимо было нужно зацепиться хоть за что-то, а не падать в бездонную пропасть. Король и моё прошлое – это не то, о чём бы я хотела разговаривать с Сашей Ландау. Но именно в эту минуту у меня не было выбора.
– Таня, – сокрушённо выдохнул мой полужених. – Не делай из меня монстра.
Он больше не смотрит на меня. Взгляд – куда-то в пространство. Ему так легче говорить. Не видеть моё злое лицо. Да и сама я взвинчена до предела. Возвращением Лео, ночным разговором. Тем, что прошлое вынырнуло из далёких глубин и снова пытается поглотить, сожрать мой покой и уверенность в себе.
– О том случае знает каждый юрист в городе. Н-нашумевшее дело.
Ну, да. Конечно. Это я была малолетней девчонкой. А Саше Ландау четыре года назад уже двадцать один год стукнуло. Не мог не слышать.
– Ч-чёрт, я не об этом хотел сказать, – теперь он досадливо трясёт головой. Но что он пытался до меня донести, я услышать не успела.
– Дети? – вынырнула из глубин квартиры мама. – Вы почему сбежали? С дедушкой уже всё хорошо. Чай пьёт. Вы уж простите, Саша: старость. А для нас это ритуал: вместе завтракать. Никите Григорьевичу нравится.
Я вижу, как досадливо морщится Сашка. Не из-за деда. Из-за матери, что напоминает сейчас настырную крысу. И глаза у неё какие-то гадкие. В такие мгновения я забываю, что она меня родила.
Хочется стукнуть кулаком в стену. Разбить что-нибудь. Но я делаю вид, что всё нормально. Так проще – жить в собственной раковине и выходить из неё, как только удаётся скрыться от постоянной удушающей опеки.
– Вы простите, Людмила Евгеньевна, но я пойду, – оборачивается и вежливо кланяется маме Саша Ландау. Образец безупречности. Мечта каждой женщины, имеющей дочь на выданье.
– Как же так? – машет мать руками. – Вы же почти ничего не съели!
– Я попробовал всё, что приготовила ваша замечательная Гала, но по утрам почти не ем. Так что благодарю. Вы разрешите Тане меня проводить?
Ему невозможно отказать. Да и мать не собирается. Она с радостью. Это ведь Саша Ландау. Очень хороший мальчик из очень приличной семьи. Она не устаёт это повторять. Может, поэтому я ерепенюсь и не сразу приняла знакомство с Ландау. Официальное знакомство. Так-то я его знала. Как и он меня. Город у нас небольшой.
Я набрасываю ветровку и засовываю ноги в туфли. Апрель нынче ветреный и холодный. Мы выходим за дверь и молча спускаемся вниз. Отходим от подъезда на несколько метров.
– Я хочу повторить: если тебе вдруг понадобится помощь, ты можешь в любой момент позвать меня. День или ночь – н-не важно. Понимаешь? Я решу. Любую проблему.
Он говорит почти то же самое, что и Король ночью. У меня даже озноб по спине прошёл. А может, это холодный ветер под ветровку забрался.
– Спасибо, Саша, – я действительно ему благодарна. Это так трогательно на самом деле. И… ценно. – Я сегодня уезжаю.
– Я провожу тебя.
Он понимает, что я избегаю эту тему, поэтому спокойно переключается туда, куда я его веду.
