– Не нужно, правда. Мне хватит и родителей, – сдерживаю рвущийся изнутри смешок.
– Тогда созвонимся? – он неожиданно наклоняется и гладит соседского кота. Ласковая морда благосклонно трётся о его штаны, а потом и о ладонь.
– Да, конечно, – легко соглашаюсь я и хочу поскорее вернуться домой. И не потому, что на улице свежо. Мне бы разобраться в той чехарде, что творится у меня внутри. Мысли и чувства перемешались. Побыть бы в тишине немного и одиночестве.
– Береги себя, Таня, – говорит Ландау на прощание и, наклонившись, целует меня в щёку.
Это не братский поцелуй. Просто на большее он не решается. И вовсе не из-за робости, а потому что, видимо, чувствует: я сейчас не в том состоянии, чтобы страстно целоваться.
Он уходит не оборачиваясь. Я смотрю ему вслед и вдруг в виски болью бьются его последние слова.
Береги?.. Он что-то знает? О Кракене, например?..
Пространства вдруг становится слишком много. Я затравленно оглядываюсь по сторонам. Двор почти пуст, но за каждым кустом, деревом, в тени соседних домов мне чудится опасность.
Меня накрывает так сильно, что к подъезду я почти бегу. Главное сейчас – не оглядываться по сторонам. Не видеть ничего. Иначе не добегу. Не смогу. Упаду, сжимаясь в комок и закрывая голову руками…
11. Глава 11
Таня
Настоящее время
– Может, останешься ещё на пару дней?
Нет, мама, спасибо. Я и так еле выдержала, чтобы не сорваться. А сейчас меня из города и ещё кое-что гонит. Страх. И ведь не расскажешь ей, не объяснишь. А ещё Король… вообще табуированная тема.
– Ты же понимаешь: мне нужно уехать. Сессия на носу.
Мать вздыхает. Не такой доли она хотела единственной дочери и была бы счастлива, если б я бросила институт и сменила его на другой, более престижный. Но мне это не нужно.
Страшно понимать: я живу двойной жизнью. Приличной – для мамы и общественности и настоящей – как придётся. Но приличная девочка Таня – манекен с душой чайки, что спрятана под мёртвой пластмассой. И счастье, когда удаётся вырываться на волю. Раньше это происходило с подругами, пока я была совсем мала. Чуть позже – с Королём.
Сейчас я научилась жить самостоятельно, в другом городе, и не хотела возвращаться домой навсегда. Здесь меня держали дед и, как ни странно, отец.
Он подкаблучник. Тряпка. Но не потому что это черты его характера. Папе безразлично. Он в своём мире, ему там хорошо. А всё остальное он свалил на мать. Удобно, когда есть тот, кто пройдёт по ступеням, по которым не хочется подниматься.
Но если нужно, он умеет показывать и характер, и зубы.
Четыре года назад меня спас именно он, а не мать со своими вечными контролями и подозрениями. Поэтому я отца любила со всеми его недостатками и тараканами – таким, какой он есть.
Каждый раз мама собирала меня, как на Северный Полюс: к моей спортивной сумке с вещами прилагалась торба с едой. Я молча несла сей крест: доводы рассудка разбивались о стену упрямства.
Привычные хлопоты, приправленные голосом Короля, что бился в моей голове и не хотел уходить.
Для того, кто вчера ночью хотел меня забрать, он очень не расторопен. Ни слуху ни духу. И, кажется, меня это огорчило.
Дважды звонила Летка, один раз – Саша. И никаких следов Короля. Словно растворился в пространстве и времени. А может, мне всё вчера привиделось? Но о том, что ночная встреча всё же случилась, напоминали тюльпаны, ложью отвоевавшие место на моём столе.
Поезд отправлялся поздно вечером. Меня провожали мать с отцом и – неожиданно – Саша.
