Я говорю: «Финна душу!» А Димка мне: «И я тоже!» – и сон пересказывает, один в один. А вокруг утро уже. Мы этого финна рядом с палаткой откопали. Кости. От формы гниль. А кошель – кожаный, практически целый. И фотографии в нём – тоже. С мужиком убитым. С женщиной. Со стариком на цепи. Фотографии мы сожгли. Не знаю почему. Дураки. А финна этого. Кости переломали – по всему лесу раскидали, чтоб собаки какие догрызли или ещё кто. Гранаты нашли – да, больше двух десятков – в болоте утопили. Винтовки нашли – железо от них, пистолетов несколько – тоже в болото отправили. Димка после армии в милицию устроился. Потом, правда, ушёл. Когда милицию в полицию переименовали. Сказал: «У меня прадед против полиции был, дед на войне полицаев вылавливал, а я господином полицейским буду?!» А я после первого курса с юридического на исторический ушёл. Сейчас в архиве. Пытаюсь историю сохранить. И всю Европу ненавижу, потому что мы для них до сих пор не люди.
Уснул Егор незаметно. Проснулся оттого, что Люсинда боднула его головой. Её голова лежала у него на плече, а его голова свалилась на голову девчонки.
– Развалился!
– Прости!
– Извиняются слабые, – девчонка хмыкнула, поднялась и ушла на прежнее место – рядом с Вовкой.
– Только сильные извиняются даже тогда, когда не виноваты, – ответил Егор. Потянулся, глядя в окно – от ночи не осталось практически ни следа. Добавил: – Надеюсь, меня услышали.
Люсинда не ответила.
Саша, за рулём сидел опять он, ночью поменялись с Ильёй Антоновичем местами, притормозил – справа на съезде располагалось придорожное кафе-гостиница-и прочее.
Майор проснулся сразу, как только остановились.
– Подъём! Подъём! Всем в туалет – по очереди. Умываться – обязательно! И завтракать – всем без исключения!
Завтракали единообразно: двойная порция рисовой каши, хлеб с маслом, чай.
– Сытно и спокойно для желудков, – скорее для Егора, чем для всех, отметил Илья Антонович.
После остановки за руль сел снова он.
Егор думал, что дальше поедет один. В смысле, на своём сиденье. Но – обманулся. На сиденье рядом с ним плюхнулся Костик.
– Что, по приказу? – Егор был не в духе.
– По-товарищески, – не обращая внимания на интонацию, отозвался Костик.
– А как же книжку слушать? – Егор скривился в ехидной улыбке.
– Матвей послушает, потом на моё место сядет, а я за книжку, – Костик улыбнулся тоже, но спокойно – нормально, точнее – уверенно.
– По приказу? – повторил Егор.
– По-товарищески, – повторил Костик.
Егор подумал и вдруг, неожиданно для самого себя протянул руку – открытую ладонь:
– Женька.
Костик не раздумывал – протянул – ответно – свою ладонь, сжал ладонь Егора – сжал крепко, отпустил, произнёс:
– Никита.
– Что-о? – не понял Егор.
– Меня зовут Никитой, – Костик опять улыбался, но на сей раз в его глазах плясали весёлые чёртики – парень радовался реакции на свои слова. – По паспорту – Никита Константинович. Костиком звали моего отца. Точнее, Илья Антонович звал. И товарищи отца. И все говорят, что я на отца похож – как две капли воды. Илья Антонович меня первым Костиком назвал. Случайно. Я не отказался. Меня теперь многие так зовут. Только маме не нравится, она сердится, когда меня с отцом сравнивают. Она нас, меня и Матвея, очень любит. Боится потерять. Боится одна остаться. Женщина. Женщины всегда боятся остаться одни. Это их главный страх.
– Тебе сколько лет? – Егора удивило столь взрослое суждение – спокойная, уверенная речь парня – почти ровесника. – Ты рассуждаешь как… мудрец.
