— Отпусти меня, - пытаюсь вырваться я.
Он не огромный широкоплечий качок.
Он даже не выглядит здоровым и крепким.
Скорее жилистым, выточенным словно из кости.
Но когда Рэйн в одно движение переворачивается, подминая меня под себя и молниеносно фиксируя мои руки на подушках, я понимаю, что ни за что не вырвусь. И что даже если заору и в комнату ворвутся охранники Островского, они оторвут от меня мальчишку только если вырубят его парой тяжелых ударов.
— Ну как, страшилка. – Рыжий Дьявол наклоняется к моему лицу, тянет носом запах под ухом. – Уверена, что хочешь, чтобы я тебя отпустил, или, может, займемся чем-нибудь более интересным?
— Больной, - отворачиваюсь от него, но понимаю, что только ухудшаю ситуацию, потому что теперь он дышит мне в шею.
Кончики волос щекочут кожу, хоть по ощущениям это больше похоже на резку ножом.
Вздрагиваю от каждого касания.
— Ты всегда можешь закричать, страшилка. – Рэйн нарочно говорит это, проверят, на что я готова. Не трудно догадаться, даже если бы он старался спрятать замыслы. А он их наоборот выпячивает. – Позвать охрану. Сюда прибегут дуболомы Урфина Джуса и, скорее всего, вышибут мне мозги. А ты станешь героиней. Наверное. Но ненадолго.
Он прижимается губами к моей шее.
Это ужасно.
Гадко, мерзко, совершенно ненормально.
Но тело отключается от мозга и начинает работать автономно.
Выгибается навстречу, как будто только этого и ждало.
Пальцы на ногах поднимаются от острого болезненного удовольствия.
Голова запрокидывается назад, шея бесстыже тянется к этим губам.
— Страшилка, - Рэйн прикусывает шейную артерию, превращая мое зрение в какой-то сломанный калейдоскоп, - а ты горячая цыпочка, да?
Мозг, заключенный в клетке больше неподконтрольного ему тела, отчаянно вопит, что я должна прекратить все это. Остановиться, пока рыжему психу не пришло в голову пойти дальше. Я пытаюсь хоть что-то сделать, чтобы сбросить наваждение, но со стороны наверняка выгляжу убого и смешно.
Нужно сделать всего одно усилие.
И на мгновение мне даже удается взбрыкнуть, но вместо того, чтобы одуматься, Рэйн как будто еще сильнее входит в азарт.
Раздвигает коленом мои ноги.
И даже почти довольно щурится, когда пытаюсь колотить его пятками.
Не хочу думать о том, что он лежит на мне совершенно голый.
Лежит между моими ногами.
Что упирается в меня…
Стук в дверь случается резко и болезненно, словно выстрел в висок.
— Анфиса Алексеевна, – слышу голос управляющей. – Марат Игоревич не может до вас дозвониться.
14. Глава четырнадцатая: Рэйн
Глава четырнадцатая: Рэйн
За считанные секунды страшилка спихивает меня с кровати, куда я валяюсь, за компанию прихватив одно из одеял.
Папаша любит спать в роскоши, как сраный падишах.
Дверь открывается. Я валяюсь на одеяле на спине по другую сторону кровати.
Закладываю руку за голову.
И почему-то вспоминаю сказанную каким-то комиком фразу: «А счастье было так возможно… И так возможно, и вот так…»
В теории, если эта корова с кирпичом вместо лица не будет подходить слишком близко, она меня не увидит.
Но вполне может заметить, что ее «хозяйка» слишком раскраснелась и вообще не очень похожа на тоскующую по мужу молодую жену.
У Паучихи нюх на такие вещи.
Я точно знаю.
Ведь именно она – глаза и уши, и даже гребаный нос Островского. Не вышколенная охрана, не дуболомы, который наебать – раз плюнуть. Агата – вот кто самый главный цепной пес этого самодержавия. Она высматривает, выслушивает, вынюхивает – не удивлюсь, если даже оставленные в стирке трусики Страшилки – и вливает все это в уши своего Бога.
