«Успеешь ещё на жизнь обидеться. Сейчас нужно думать о бабе».
Открыв глаза и подняв голову, я шумно выдохнул и вернулся в комнату, позволив объятиям тяжкого ожидания полностью захватить меня.
****
Скорая приехала через два часа. ДВА сраных часа. Внутри я проклинал этих медиков, которые уже поднимались к нам с первого этажа, хоть и понимал, что это нехорошо. Мой брат уже знал о ситуации, но приехать не мог. Болел и валялся у себя дома с высокой температурой. Он хотел приехать даже несмотря на это, но Валентина Ивановна смогла убедить его в том, что это не лучшая затея. Долго упираться он не стал.
Медики измерили бабушке давление, затем начали расспрашивать нас обо всём подряд: кто я, кто такая Валентина Ивановна, почему бабушка живёт одна, лежала ли в больнице за последние несколько лет и так далее. В итоге ей на месте поставили предварительный диагноз: пневмония. Когда я услышал, я вытаращил глаза.
«Пневмония?! Как она умудрилась подхватить пневмонию сидя дома и не выходя на улицу?»
Вся эта ситуация начинала казаться мне чьей-то злой шуткой. Мне хотелось кого-то в чём-то обвинить, но я понятия не имел, кого и в чём. Саму жизнь? В таком случае у жизни нездоровое чувство юмора. Потом мне ещё предстояло в этом убедиться. Так или иначе, бабушке потребовалась госпитализация. Нам сказали, что если диагноз подтвердиться, то ей нужно будет на какое-то время остаться в больнице. Если же нет, её вернут домой на домашнее лечение. Сейчас же нам предстояло как-то спустить её вниз, к машине скорой помощи. Соседка хотела вызвать машину из службы перевозки немобильных людей, но ей так и не удалось. Я слышал, как она с кем-то спорит по телефону, а когда она прекратила, у меня не было сильного желания начинать расспрос. Тем более что появился другой вариант. Мы хотели спустить её при помощи носилки, которую соорудили из одеял и ещё чего-то, уже не помню, чего именно. Спускали её я, соседка, её дочь и муж соседки с четвёртого этажа. Его жена была той ещё гадюкой, которая недолюбливала как Бабушку, так и Валентину Ивановну, но вот её муж таким не был, так что без лишних вопросов согласился помочь.
«Держись… Держись!..»
Спускать бабушку было чертовски тяжело, даже с помощью остальных.
– Ненавижу пятый этаж… – со смешком прохрипел я, смотря на бабушку, когда мы были уже на площадке между вторым и первым этажами. Она улыбнулась мне, обнажив почти беззубый рот.
«Ты тоже держись, баба. Всё будет хорошо».
Когда мы наконец дотащили импровизированную носилку до машины, бабушку переложили на старенькую каталку и загрузили в авто. Загрузились и мы с соседкой. Я написал брату про предварительный диагноз, и что сейчас вместе с Валентиной Ивановной и бабушкой поеду в больницу. Он попросил меня скинуть ему адрес, что я и сделал. Больница была чертовки далеко от всех мест, где я обычно бываю, а именно на Синюшиной горе.
«Делать нечего. Придётся бороться».
Скорая мчала нас по дорогам, которые, как мне казалось, могут на раз два прекратить нашу невесёлую поездку, так сильно трясло этот старый, чёрт знает каких времён автомобиль-буханку. Всю поездку я смотрел то на бабушку, то на соседку, то в мутное окно. В голове крутилось множество мыслей, но одна была особенно чёткой.
«Лето кончилось».
Да.
Всё верно, Артём.
Твоё лето кончилось, не успев и начаться.
ГЛАВА 4
Мы с Валентиной Ивановной сидели в больничном коридоре и ждали, когда же очередь дойдёт до нас и бабушки. Людей в главный кабинет приглашали редко, а выходили они оттуда через довольно долгое время. Я сидел и смотрел на свои новые, совсем недавно купленные коричневые кроссовки и пытался всё это переварить.
