Райхель слушал молча, раскуривая свою трубку. Когда Арион закончил, он долго смотрел на кольца дыма, поднимавшиеся к потолку.
– Это интересно, что ты сразу заговорил о призраках и Гамлете, – сказал он наконец, его голос был мягким и обволакивающим. – Классический анализ фрейдистов гласит, что трагедия Гамлета – это трагедия Эдипова комплекса. Он не может убить Клавдия, потому что Клавдий совершил то, о чем он сам втайне мечтал – убил отца и овладел матерью. Поэтому Гамлет медлит, рефлексирует, сходит с ума. Его бездействие – это симптом его подавленного желания.
– Я это читал, – кивнул Арион. – Но при чем здесь это?
– А при том, – Райхель посмотрел на него в упор, – что ты, кажется, делаешь то же самое. Ты одержим не убийством. Ты одержим фигурой Призрака-Отца. Первопричиной. Тем, кто стоит в самом начале этой цепочки. Ты ищешь не убийцу Ставрогина. Ты ищешь Федора Каверина. Ты ищешь убитого «отца» этой пьесы.
Слова Райхеля ударили точно в цель. Арион понял, что это правда. Его ум, его интуиция были сфокусированы не на настоящем, а на прошлом. На той точке двадцать лет назад, где все началось.
– Ты видишь в Ставрогине узурпатора Клавдия, который убил гения-брата и захватил его «королевство» – театр. А в убийце, кем бы он ни был, ты видишь мстителя Гамлета. Ты сам уже распределил роли, Арион. И поэтому ты рискуешь не увидеть настоящих актеров, потому что слишком увлечен своей собственной интерпретацией пьесы.
– Но если моя интерпретация верна?
– Даже если и так, – Райхель выпустил очередное кольцо дыма, – она опасна для тебя. Потому что в этой схеме ты сам занимаешь место Гамлета. Человека, который слишком много думает, видит призраков там, где другие видят лишь факты, и рискует сойти с ума от бесконечной рефлексии. Этот убийца, как ты его описываешь, он будто знает твою слабую точку. Он не оставляет улик. Он оставляет символы. Он кормит твой голодный интеллект загадками, и ты с радостью их поглощаешь. Ты не расследуешь. Ты вступаешь с ним в диалог. А это всегда рискованно, потому что ты начинаешь думать, как он. Говорить на его языке. И однажды можешь забыть свой собственный.
Арион молчал. Он смотрел в окно кабинета Райхеля, на старые липы во дворе. Психоаналитик был прав. Он был не просто консультантом. Он уже был участником этого спектакля. И его роль была самой опасной. Роль единственного зрителя, который понимает замысел режиссера. И который, возможно, является следующей мишенью. Не для рапиры. А для самого изощренного яда – яда смысла.
Глава 19: Решение дела о «Человеке-дожде»
Арион вернулся из кабинета Райхеля с чувством неприятной, но целительной ясности. Психоаналитик был прав: он слишком увлекся интерпретацией, рискуя потерять из виду саму реальность. Чтобы «заземлиться», чтобы вернуться от мира символов к миру фактов, он решил закончить то, что начал. Он снова открыл файл с делом «Человека-дождя».
На этот раз он смотрел не на списки украденного. Он смотрел на карту города, на которую нанес пять красных точек, обозначавших места преступлений. Пять квартир, разбросанных, на первый взгляд, хаотично. Но хаос – это лишь порядок, который мы не в силах понять.
Арион начал проверять не сами квартиры, а их окружение. Что их объединяло, кроме того, что они находились на верхних этажах? Он открыл спутниковые карты, гидрографические схемы города. И рисунок начал проступать, медленно, как проявляется изображение на фотобумаге.
