– Но помни, – сурово проговорил воевода Коловрат, – о толковище сём, что здесь слышал, ни одна живая душа знать не должна.
– Уяснил крепко.
– И остатне, Евпатий уезжает, я чай, не на один день. Просил до тебя довести. Сходи повидайся, успеваешь…
Вадим Данилович чуть приподнялся с лавки и, чуть повысив голос, позвал в соседнюю дверь:
– Мирон!
Мирон будто ждал за дверью, явился мгновенно: лицо добродушно, усы, борода, длинный кафтан чёрного цвета – ни дать ни взять священник из обители.
– Препроводи Трофима в конюшню и выдай жеребца подходящего.
Мирон поклонился и жестом пригласил Трофима следовать за ним.
– Корм жеребцу станешь отпускать каждый день, без задержек.
Трофим встал, поклонился сдержанно, только и вымолвил:
– Не подведу!
– Знамо, не подведёшь, – охотно ответил Коловрат. – Конь тебе не для почёта, а для скорости выполнения наказов, ежели такие сыщутся.
– Таковы сыщутся? – переспросил Трофим.
– Сыщутся. Теперь ты на коне. Ступай!
– Разумеешь, полезен станет в Средней Азии? – спросил Вадима Даниловича после ухода Трофима.
– Когда поймёт, в чём суть, проникнется. Пока для него всё поверхностно. Сейчас ему ещё сподручней в сотню и мечом помахать.
– Это ныне от тебя зависит, Вадим. Навыки воинские он растерял, но они легко восстанавливаются. А вот грамота, знание иноземной речи, особливо способность постигать её в короткий срок – это не растеряешь. Работай с ним. Куда ещё готовить станешь?
– Дербент у нас прихрамывает, Грузия с Азербайджаном явно хромают. Киевское и Черниговское княжества недостаточно охвачены.
– Значит, пока четыре. С княжествами можешь не торопить, свои всё ж. С остатними починай уже заутре.
– Понял, Лев Гаврилович.
С Евпатием простились, как старые други.
– Надолго?
– Не ведаю, Трофим. Может статься, и навсегда. Такова наша доля.
– Возвернёшься, меня в Рязани уже не будет.
– Ничего, мир велик, но и человек в нём тоже не песчинка. Встретимся, ещё и в одной сотне повоюем.
– Дай-то Бог!
Трофим огляделся по сторонам.
Алёша Суздалец дремал под навесом, Кондрат и Найдён хлопотали у лошадей, подтягивали сёдла, приторачивали припасы.
– Евпатий, – сказал шёпотом, как великую тайну. – Мыслю, дело твоё сложное и опасное. Запомни, ненароком встретите монголов и положение ваше станет совсем безвыходным, крикни им: «сотник Тургэн». Ежели сам сотник будет, ему говори: «рязанец и булгарин, ещё – Субедей». Кому другому пояснишь, что ведаешь Тургэна. Запомни имя, авось и сгодится. Вы ведь кипчакскую речь разумеете?
