Его задержало сообщение от Антона: «Доброе утро, Сергей Львович я наслышан уже обо всем. Узнаю ваш стиль! Вы сможете прийти сегодня часов в одиннадцать в мастерские по адресу улица Пограничников дом шестьдесят? Буду Вас ждать. Вернисаж уже завтра. Приходите если сможете. Напишите, если нужна моя помощь». Аненков сразу ответил: «Доброе утро, Антон! Спасибо за приглашение! Я не могу дождаться когда доберусь до вашего храма искусства»
И вот уже он, готовый к новому дню, спустился в столовую, комнату, которая была почти совмещена с кухней. Его ждал завтрак, приготовленный Ангелиной Ниловной. Они с внуком встали раньше всех и куда-то собирались. Сергею Львовичу не терпелось рассказать подробно про то как спалось, про розовое утро и туман, про то, что у него случилось странное пробуждение и сон смешался с явью.
– Это Суседко хулиганил, домовой наш. Придушил чуток, – Сергею Львовичу показалось, что Ангелина Ниловна так шутит, перемигиваясь с внучатым племянником Васей лет шести.
– Вы верите в домового? – удивился профессор.
– Сергей Львович, как учитель истории и обществоведения, я должна позволять быть разным вариантам объяснения.
– Да, Ангелина Ниловна. Вид проекции зависит от направления взгляда!
– Скажите, пожалуйста, а туман опускался или поднимался? – спросил Вася, с важным видом откусывая бутерброд с маслом и сыром.
– Поднимался.
– Вёдро будет, – важно сообщил Вася
– Это ясная и сухая погода, – уточнила Ниловна, – Главное – не забывайте, мы навещаем вечером Машеньку, ангела моего. Если придете прямо в больницу – спросите о посещении Марии Васильевны Мамонтовой. Запишите, а то забудете! На демонстрацию идете первомайскую? Мы ходим! Сколько знакомых увидишь, радость, все нарядные и красивые. Новости, радости, горести – всем делимся. Глядишь помогаем, жизнь не стоит.
– Спасибо, но я уже договорился с Антоном, ему нужна моя помощь. До обеда я иду в мастерские. При других обстоятельствах я обязательно присоединился. Хорошо бы так и в искусстве жила традиция – «Постоянство – залог успеха», – вежливо отказался Сергей Львович, чувствуя себя школяром перед строгой Ангелиной Ниловной.
– Это в ремесле, не в искусстве, «Постоянство – признак мастерства»! И дело не в традициях. Искусству больше фраза Гераклита подойдет «В мире нет ничего постоянного кроме вечных изменений».
Маленький персональный ад мучил Антона Голутвина все восемь лет с момента увольнения из вуза. Он считал себя почти предателем. Впрочем, другого бы может и не мучил бы, но Антон с большим пиететом относился к Сергею Львовичу Аненкову, единственному человеку, знаниям и опыту которого доверял на сто процентов.Больше чем отцу, Александру Евгеньевичу Голутвину.
Отец тоже много значил для Антона, но с профессором Аненковым были связаны самые важные, самые большие достижения в жизни и самые смелые мечты в науке. Правда, так и не свершившиеся. Он сам оборвал свою научную карьеру. Старт был впечатляющим – статьи, победы в конкурсах и вдруг – прощай, дорогая кафедра. Маневры оказались неудачными, а отец такой финал назвал позором. Объяснять Антон ничего не стал.
Александр Евгеньевич работал главным инженером оборонного завода в Заболоцке. Сумел сохранить производство во время конверсии. А теперь, в свои шестьдесят восемь, руководил столярными мастерскими, обеспечивал художников багетными рамами, мольбертами и этюдниками, разными принадлежностями. Проектировал сам, с помощью Антона и с учетом пожеланий художников. Качество их было его гордостью, сбыт налажен и доходы, вполне радовали. Не так просто было переделать заводской цех в целый комплекс с галереей, столярным и мебельным цехами. «Антош, бросил бы ты свои художества, занялся бы мужским делом. А там, глядишь, возглавил бы производство, потом расширил. Пора уже остепениться-то. Эти твои картины – занятие для сытых времен, а они не вечны», – уговаривал он сына.
