– Я в курсе. Но сознание – это не камера GoPro. Сознание – это… Кино Тарковского, снятое по сценарию Линча и смонтированное в TikTok.
– Мы всё-таки смогли, – выдохнула Тиа. – Мы реконструировали нечто общее. Версию, приближенную к реальности.
– Только не называй это истиной, – предупредил Даниэль. – А то она обидится и уронит ещё один стакан.
Элиза посмотрела на команду. В её взгляде было то, что можно было бы назвать гордостью, если бы не её способность к аналитическому самоконтролю.
– Это только начало, – сказала она. – Мы собрали первый консенсус. В следующий раз будет сложнее.
– В следующий раз я предложу ронять ноутбук, – объявил Грегори. – Пусть истина сама найдёт путь.
– В следующий раз, – добавил Даниэль, – пусть кто-нибудь другой объясняет волонтёрам, что нет, они не видели летающего дельфина.
И вся команда одновременно – впервые за всю неделю – рассмеялась. Долго. Искренне. И почти одинаково.
А «Алетейя» молчала. Но, возможно, где-то в её цифровом сердце тоже появилась первая точка, от которой начнётся карта истины.
Глава 5. Интерпретационный шум
– Почему они все лгут? – выдохнул Грегори, листая очередной протокол допроса.
– Они не лгут, – ответила Тиа. – Они просто помнят по-разному.
– Это и называется ложь, если на то пошло, – буркнул он. – У тебя либо есть факт, либо его нет.
– А у нас есть только воспоминания. – Элиза аккуратно поставила чашку на стол, чтобы не мешать проецируемой модели. – А память – это не архив. Это повествование.
Даниэль в этот момент стоял у стены, расчерчивая доску маркером, пытаясь понять, что общего между свидетелями, каждый из которых видел одно и то же – но по-разному. Цвет куртки. Направление движения. Даже эмоции.
– Мы ищем истину, – сказал он. – А получаем… крошево интерпретаций.
Элиза вздохнула и включила новую проекцию. На экране появилось слово, которое они до этого избегали, как наивного привидения гуманитарных дисциплин:
Когнитивные искажения.
– Это не просто ошибки, – начала она. – Это структурные искажения обработки информации.
Они не случаются – они неизбежны.
У каждого.
Всегда.
– Вы хотите сказать, – медленно проговорил Грегори, – что даже я, человек с фотографической памятью…
– …имеете когнитивные искажения, да, – закончила Тиа. – Просто у тебя они специфичны. Ты, например, переоцениваешь значимость визуальных фрагментов и недооцениваешь контекст.
– Спасибо, психолог, – пробормотал он.
– Добро пожаловать в ад метаперцепции, – усмехнулась она.
На экране появлялись термины:
Эффект привязки – первое впечатление искажает последующую оценку.
Эффект подтверждения – мы ищем только то, что подтверждает уже имеющееся мнение.
Эффект ложной памяти – мозг достраивает детали, которых не было.
Иллюзия групповой достоверности – повторяемое кажется более правдивым.
– Всё это шум, – заключила Элиза. – Интерпретационный шум.
Не шум измерения. Не аппаратная погрешность.
А человеческий мета-шум.
Из него мы пытаемся вытянуть структуру.
– У нас есть свидетельства, – продолжила Тиа, – и нам нужно понять, какие из них ближе к истине, если вообще такое возможно.
– Субъективные данные, – вставил Даниэль. – Которые мы теперь пытаемся превратить в объективную модель.
– Именно. – Элиза открыла вторую вкладку. – Для этого мы вводим вероятностную логику.
На экране появилась формула:
P(H|E) = P(E|H) × P(H) / P(E)
– Это Байес. Классика. Но теперь – применимая к памяти, – пояснила она. —
