- В смысле "рыскала"?
- В прямом! Что тебе понадобилось в комнате Паши? Он никому не разрешает туда заходить!
- Правда? А может быть только тебе не разрешает? Об этом ты не думала? - Разворачиваюсь ко всё ещё мокрой после бассейна стерве. Стреляет в меня взглядом, волосы слились от воды и сейчас выглядят далеко не так шикарно, чем обычно.
- Послушай, "Яся"... - переминает во рту моё имя, как кислую ягоду. С издёвкой. - А давай, ты закроешь свой рот и...
Делает шаг в сторону и спотыкается о стоящее в углу, массивное кресло. Взмахивает руками, ноги девчонки разъезжаются на влажной поверхности и она со всего маха плюхается пятой точкой на кафельный пол.
- А-а-ай!!! Чёрт! А-а-а... Как больно! - взвизгивает, орёт почти. Хватается за низ живота. И начинает реветь. - Яся! Вызывай скорую! Чё-ё-ёрт! Мамочки! Как больно-то! Такси лучше! Такси вызывай! Малыш! Мой малыш, Яся! Пожалуйста! Умоляю тебя, вызови скорее это грёбаное такси! Только ни слова Паше! Пожалуйста! Он не должен знать!
15. Глава 14
- Осторожнее! Можешь не так круто входить в повороты? - корчится от боли Алина. Дышит так прерывисто, как будто уже рожает.
- Не думаю, что стоит так орать на водителя. Чудо, что он вообще поехал в такую даль среди ночи. - Странно, что я сама, так же как этот несчастный, заморенный духотой парень за рулём, согласилась сопровождать эту капризную дуру.
- Я не должна его потерять. Не должна! - повторяет уже раз в сотый. Ревёт, бормочет всю дорогу, вздрагивает от каждой кочки.
- Может всё-таки нужно было сказать Паше?
- Нет! Только попробуй! Ничего ему не говори! - взвизгивает и стреляет в меня на миг избавившимся от боли, колющим взглядом.
- Может, тогда просвятишь, почему нельзя?
- А что тут непонятного? Я сама хочу рассказать ему эту новость. Паша так ждал наследника... Мечтал о ребёночке. Нетерпится увидеть его лицо, когда он узнает.
Алина снова хватается за низ живота, а я еле сдерживаю себя, чтобы не схватиться за сердце, которое начинает непереносимо ныть он картины, вырисовывающейся перед мысленным взором.
Понятно. Понятно. Всё ясно. - Гудит в моей голове заторможенная, какая-то дохлая реакция.
* * *
- Вы сестра мадам Файзуллиной? - слишком бодрый для такого времени суток голос врача-европейца чуть не вышибает телефон из моих рук. Зато сбивает с облачка котёнка, который уже минут двадцать отвлекает меня от мертвецки тяжких мыслей своими прыжками по электронным облачкам.
- Н- нет. Я подруга, - ещё и сестрой окрестила. Вот же хитрая, дрянь!
- У девушки есть здесь родственники? - спрашивает почти на чистом русском, засовывает шариковую ручку под зажим папки и прижимает её одним концом к своему животу. Хмурится. Явно не доволен результатами осмотра.
- А-а... Я могу дать телефон отца её ребёнка. А что с ней? Насколько всё плохо?
- У мадам серьёзные повреждения копчика. И угроза выкидыша. - Выдыхает, раздувая щёки. - Шестая неделя, как показало УЗИ. Самый опасный период. Сами, наверное, понимаете.
- Ко-нечно...
- Не желаете навестить подругу? - кивает мне в сторону двери с матовыми, голубыми стёклами. - Мы дали ей успокоительные. Но у вас есть минут пять, пока она не уснёт.
- Нет. - Я, мягко говоря, в оцепенении. Хочется кричать от боли. Ревность отодвигает все остальные чувства на задний план. Отправляет их за кулисы, как отыгравших свою роль актёров. - Хочу, доктор! Я хочу её увидеть, конечно.
