Промывка мозгов. Машина пропаганды Гитлера и Геббельса - страница 7

Свои совещания Геббельс собирал для того, чтобы дать директивы высокопоставленным чиновникам многочисленных структурных подразделений министерства пропаганды. Корнями эти совещания уходили в последние годы «эры борьбы», но в той форме, которая была более уместна для военного времени, они стали лишь с сентября 1939 года. Когда Геббельс в годы войны расширил диапазон обсуждаемых на совещаниях вопросов, на них стали приглашаться и представители других министерств. Где-то в середине войны собирали до пятидесяти участников. До начала русской кампании их было около двадцати. Время начала совещаний варьировалось между 10 и 11 часами утра. Существовал даже своего рода рекорд – одно из совещаний, вероятно, последнее в истории, началось в 12 часов с четвертью, но это было уже в самом конце войны, когда артиллерия русских и бомбардировщики союзников свели на нет всякие попытки предварительного планирования времени. Время начала совещаний зависело от двух факторов: поступления коммюнике ОКВ и решения отдела прессы министерства провести пресс-конференцию для немецких журналистов с тем, чтобы они смогли подготовить материалы для вечерних и утренних выпусков газет. Но так как коммюнике ОКВ постоянно запаздывало, что в большой степени объяснялось вмешательством Гитлера, Геббельс был вынужден довольствоваться всего лишь его проектом.

Геббельс всегда появлялся на совещании без опозданий. Работа обычно проходила в зале совещаний министерства. Участники, рассевшись в мягких креслах вокруг стола, по форме напоминавшего латинскую букву «U», видели перед собой с иголочки одетого, лощеного министра, входившего в зал с поднятой в нацистском приветствии рукой. Геббельс при этом мог показывать определенную степень взволнованности и ожидания. Министерское совещание было своего рода спектаклем. Геббельс говорил очень доступно и сладкозвучно, активно используя жестикуляцию, подчеркивая те места, на которые должны были обратить внимание слушатели, соответствующими движениями рук. По воспоминаниям Вилли А.Бельке, даже на этих совещаниях, где присутствовал относительно узкий круг участников, манеры оратора, привыкшего к огромной аудитории спортивных залов и стадионов, давали о себе знать. Рихард Отте, бывший стенографист германского агентства новостей (DNB), записывал каждое слово министра. Протоколы Отте датируются лишь до 31 мая 1941 года, но другие источники, такие, например, как записи одного из представителей министерства иностранных дел, сохранили и отображения более поздних совещаний. Существует много таких записей, которые продолжались от получаса до сорока пяти минут, Геббельс всегда был доминирующей фигурой. Другой фигурой, которая выступала на каждом совещании, был офицер ОКВ, дававший короткий отчет о развитии событий на фронтах. Если кто-нибудь и задавал какой-либо вопрос или робко пытался возразить министру, то это почти всегда были Ханс Фриче, доктор Карл Бемер или доктор Эрнст Враувейлер, все трое являлись высокопоставленными сотрудниками министерства. Но такие вопросы или возражения были явлением не частым, также, как и вносимые предложения. Иногда и офицер ОКВ, не находившийся в непосредственном подчинении и зависимости от Геббельса, вставлял пару слов.