Промывка мозгов. Машина пропаганды Гитлера и Геббельса - страница 5

В то время как Гитлер проигрывал на полях сражений, Геббельс нередко одерживал для фюрера победы, но уже другого рода. Если нацистам удалось втянуть население в борьбу, которая по мере ее продолжения все более увязала в безнадежности, то что же это, в таком случае, говорит об «аудиторий Геббельса»? Нацисты очень хорошо знали свой народ и могли рассчитывать хотя бы на минимальную восприимчивость к идеологической пропаганде, наводнявшей средства массовой информации. Население состояло из трех типов людей: одни были нацистами, безоговорочно принимавшими все, что им подавалось, и чувствовали себя сильнее, покидая кинотеатр, где смотрели «Еврея Зюсса» или «Папашу Крюгера». Это были люди, по нервам которых пробегал электрический ток, когда они слышали выступления Геббельса 1943 года или видели плакаты с идеализированным изображением Гитлера над надписью «Адольф Гитлер – это победа». Далее следовали некие средние типы, беспартийные или оппортунисты, эдакие «полусочувствовавшие», люди, которые не прочь были и поворчать по поводу урезания скудных пищевых рационов, но исполняли свой долг в войне и плевали на то, кто управлял страной. Наиважнейшей задачей представлялось Геббельсу поддерживать у этой группы людей идею преданности победе. Третью группу составляли активные и пассивные противники нацистского режима. Эти заботили Геббельса как никто другой, но лишь в виде некой абстракции, ибо пропаганда не имела целью завлечь их в свой лагерь. Речь скорее шла о том, чтобы не подпускать этих «отравителей» до первой и второй категории населения. Гиммлер, а не Геббельс, отвечал за диссидентов: участников коммунистического подполья, тех, кто писал краской надписи на стенах домов и заборах, авторов анонимных злобных посланий к нацистским лидерам и других активистов борьбы против режима.

Геббельс и его соратники считали, что перенесение части вины за германские преступления на сами жертвы может послужить весьма удачным ответом на всякого рода ворчание и лишения. Антиеврейская пропаганда достигла пика в 1944 году, когда большинство евреев исчезло из Европы. Нацисты продолжали приписывать большевикам и плутократам злобные намерения, обвиняя их в геноциде: те и другие вышли теперь на передний план вместо «евреев», и это продолжалось даже после того, как войска союзников освободили некоторые концентрационные лагеря и показали всему миру, что в действительности происходило за заборами этих заведений.

Самый крупный успех пропагандистского аппарата Геббельса отразился на продолжении борьбы немецкого народа вплоть до 1945 года, когда практически не осталось ни одного гау, который не находился бы в руках союзников или Советов. Даже в 1945 году германские пропагандисты настаивали, что замешанное на расовом превосходстве и героике учение национал-социализма не устояло перед слабоумной коалицией жидов, большевиков и плутократов. Апологеты нацизма видели свое поражение не в приговоре, который вынесла им история, а расценили его как еще одно доказательство своей правоты, ибо их победил и остальной мир, где царствовало абсолютное зло. Некий антимир, сам по себе являвшийся якобы лишь доказательством существования и некоего абсолютного добра, с которым они себя отождествляли. Такая инверсия ценностей представляла собой полный разрыв с буржуазным либеральным миром. И фатальная притягательность такой подвижки ценностей для многих немцев была, несомненно, величайшим достижением Гитлера и Геббельса, которые никогда бы не пришли к власти и не сумели бы долго удерживать ее, не получи они в руки эту идею.