Психика и сознание: два языка культуры. Книга 1. Капли океана - страница 15



Мыслитель ближе всех достигает представления об истинном положении вещей. Но плата за это – паралич жизненных сил, отстраненность от жизни, непонимание, одиночество.

Что лучше?

Ясно, что и здесь мы имеем дело не с вопросом добра – зла в контексте очевидной альтернативы, как в сказке, продукте мифологического сознания, а с вопросом выбора того, без чего тебе не обойтись. Причем, выбора, который часто в решающей степени не зависит от нас. Мы оказываемся заложниками и ситуации, и собственной одаренности как предрасположенности к тем или иным культурным колеям.

Духовная жизнь личности и общества пульсирует между двумя полюсами, сосредотачиваясь попеременно то на одном, то на другом. При этом она не утрачивает своей с разной степенью обозначенной доминанты, которая сказывается в том, на каких принципах организуется духовный мир, а не в сиюминутной активности того или иного полюса.

Так к чему же приводит непредвзятая экспертиза разума в плане предпочтения одной жизненной стратегии перед другой?

Прежде всего к самой экспертизе начинаешь относиться с опаской, ибо сражение разума с жизнью если и приведет к победе первого (то есть к смерти), то вряд ли вызовет особый восторг. Жить-то хочется. Сам же вердикт разума разочаровывающе прост: истина остается истиной, художник – художником, философ – философом, хороший человек – хорошим человеком, а невозможность (оставим, пожалуй, теоретическую возможность) соединения всех добродетелей без обязательного принесения в жертву некоторых из них – фатальной невозможностью. Человек остается человеком, жизнь – жизнью. Почти ничего нового. Но не так уж и мало: разум снимает как неразумную номинацию метафизиков «пальма абсолютного первенства в культуре».

* * *

Люди, воспитанные «при интеллекте», живущие под сенью разума, представляются «душам вожделеющим» (по Сократу) дикарями и варварами, тогда как в действительности все обстоит с точностью до наоборот.

Люди делятся на две культурные расы: на умных и всех остальных. «Души вожделеющие» жизнь готовы отдать за своих близких и родных – но они с места не сдвинутся и пальцем не шевельнут, чтобы вступиться за истину. Умные же имеют глупость и близких своих судить по законам порядочности и всегда остаются верны истине – потому они обречены на одиночество. Он тебе друг, брат, сват – но истина дороже? Вот и будь с истиной. Ближние не простят.

Люди, формирующие принципы своей жизнедеятельности «от вожделения», то есть от бессознательных, инстинктивно-эгоистических программ, просто не в состоянии осилить природу менталитета порядочных «рационалистов» – душ рефлектирующих. Последние и не делают секрета из принципов обусловленности своего поведения, и готовы поделиться проклятым экзистенциальным грузом. Но…

Но «вожделеющим», судящим по себе, не дано, просто роковым образом не дано оценить близких своих, иноплеменников из другой расы. Случается, что барьер, разделяющий «вожделеющих» и «рефлектирующих», бывает воздвигнут в одной семье. Более того: духовная пропасть чаще разделяет не континенты (хотя и континенты тоже), а именно близких. «Рефлектирующие» не ищут одиночества, они обречены на него. Если уж и считать такое одиночество знаком избранности – «рационалисты» тоже бывают не лишены слабости дешевого тщеславия – то в последнюю очередь. Прежде всего, такое одиночество – грубый крест судьбы, обрекающий умных на неуспех, некарьеру, неизвестность.