—
Прости, не смогу. Меня на это уже не хватит.
—
Ну тогда просто покажи нам что-то красивое и не столь затратное по магическим
усилиям. Например, что-то в статике, Ноэль.
—
Красивое и в статике? — Ноэль прикусила губу и прикрыла глаза, открывая
сознание собственным фантазиям.
А
когда глянула на то, что получилось, почти не удивилась — впечатления были еще
слишком свежи.
—
О! — оценила София, а кто-то из ее помощников подошел поближе, рассматривая
разверзшийся посреди лаборатории кроваво-красный ад кузни в мастерской Кирана
Диггори.
Зарисовка,
даже, скорее, набросок не двигался и не мог передать запахи и звуки, но даже
так впечатлял.
—
Буду делать из этого живую картину, — чуть задыхаясь, пояснила Ноэль.
Сохранять
видение было уже совсем сложно. Удивительно сложно! Как-то думалось, что на
самом деле сил осталось куда больше, а оказалось, что Ноэль себя банальным
образом переоценила.
—
Держи ее! — сосредоточенно приказала София, что-то подкручивая в магометре,
перестроенном ею сложно-непонятным (по крайней мере, для Ноэль) образом. — Где
ты такую красоту вообще взяла? Придумала? Не верится, уж больно все
по-настоящему.
—
Это господин Диггори. Он обслуживает мой паромобиль. У него мастерская, в
которой, как оказалось, есть кузня. Побывала там как раз перед тем, как выехать
к тебе. Адски шумно, адски жарко и адски красиво.
— А
мне нашептали, что ты, подруга моя дорогая, сегодня изволила кататься по
гоночной трассе в компании одного видного столичного магика.
—
Быстро… В смысле, нашептали быстро…
—
Вы оба — слишком уж примечательные личности. Нынче интереснее вас для горожан
разве только этот самый маньяк-душитель, про которого все газеты пишут днем и
ночью. Кстати, прочла мою статью в «Ноксфордском вестнике»? Ну и как тебе?
—
Как всегда здорово, — проскулила державшая видение из последних сил Ноэль.
София
глянула на нее внимательно и пригвоздила:
—
Не читала!
— Я
прочту! А сейчас можно мне уже?..
—
Терпи!
Картинка
с работающим в кузне Кираном Диггори дрожала, срывалась и периодически теряла
четкость. Ноэль казалось, что еще буквально секунда, еще одно микроскопическое
усилие и силы уйдут совсем, навсегда. А еще из-за этого возникло чувство, что
будто бы истончается, норовя разрушиться, наложенный офицерами из Департамента
контроля магии запрет. Он всегда ощущался внутри так, словно действительно был
большой печатью из ярко-красного сургуча, которой кто-то там, наверху, в
чертогах невидимого бога, скрепил раз и навсегда расписание судьбы некоей
госпожи Ноэль Монфер-л’Ари. И вот теперь казалось, что эта самая печать
трещинами пошла. Что будет, если она и на самом деле разрушится? Как с
осознанно нарушившей запрет магичкой поступят в Департаменте? Стало страшно.
Капли пота текли уже не только с висков и из-под шлема — парочка щекотно
сбежала по шее, скрывшись за воротом блузки, которая еще и противно прилипла к
спине.
—
София! Я, кажется…
—
Терпи! И постарайся все-таки уловить момент… Помнишь? Тот, о котором
рассказывал твой отец. Почувствовать вовремя, так, чтобы не соскользнуть за
грань!
— Я
не уверена… — начала было Ноэль и вдруг замолчала, почувствовав.
Почувствовав!
Бившаяся
в такт пульсу картина, все еще пылавшая в центре лаборатории, вдруг как-то, что
ли, выстроилась, обрела четкость линий и яркость цветов. Звуки пропали, в ушах
осталось лишь густое шмелиное гудение. Зато обострилось обоняние, и теперь все
вокруг пахло для Ноэль горячим металлом, окалиной и разогретым машинным маслом.
Да и со зрением стало происходить что-то странное — Ноэль будто бы мгновенно
отдалилась от того, что видела, от Кирана и его объятой красными всполохами
пламени кузни. Так, что теперь получалось: она смотрит на все это то ли через
подзорную трубу, то ли так, словно огонь горит в одном конце темного тоннеля, а
сама Ноэль стоит в другом.
