То, что он надолго застрял в этом чертовом коридоре, дошло до него довольно быстро. Он решил, что лучше, не думая о том злосчастном тупике, внимательнее осматривать стены, пол и потолок, в которых могли быть какие-нибудь технологические щели.
Он снова глянул на часы: сорок пять минут прошли, как пять. Пилот будет ждать его через пятнадцать минут у выхода, и, никого там не встретив, ему придется снова подниматься на свою площадку, и снова ждать там, наверху, пока пройдет условленный час. Ястребов знал, что если у него не получится найти Маргариту за три-пять часов, то ему придется лететь на другой, ближайший к ним объект. Вероятность того, что он вообще ее здесь обнаружит… Хотя, зачем говорить о вероятности, если северный сектор такой огромный, что его и за год не обойдешь? Да, задал Морозов задачку. Как теперь быть, если в первом же коридоре – тупик?
Ястребов, стараясь не впадать в ярость, шел, внимательно осматривая всё, что попадало в поле его зрения, ведь даже микроскопическая трещина могла быть выходом из этого коридора. Проблема была лишь в свете, который всё время моргал, как будто работала сварка, или разделение «Цитрона» произошло не так гладко, как этого бы хотелось.
Ястребов по-прежнему не мог разглядеть хотя бы мизерной щели на внутренней поверхности коридора, и от этого его настроение портилось еще больше. Иногда он готов был просто встать на месте и стоять вот так, ожидая пока прилетит спасательная команда и сделает за него всю работу. А Морозову можно будет потом сказать прямо в лицо, чтобы он шел к чертям собачьим – пусть сам ищет свою не родную дочь…
Обладая неимоверной силой воли, Ястребов был на грани истерики всего лишь несколько минут, но и этого времени ему вполне хватило, чтобы вспомнить, что он всего лишь слабый маленький человек, долго живший с мыслью, что у него есть, пусть и не вся, но хоть какая-то власть над людьми этого объекта. Насколько для него был ценен этот опыт сказать было сложно, но почти сразу же после того, как он почувствовал себя жалким ничтожным существом, к нему вдруг пришло спокойствие. Непонятным образом это спокойствие обострило слух Ястребова. Это случилось так неожиданно, что Ястребов все-таки встал посередине коридора, как и хотел, только остановка эта была сделана по другой причине – он вдруг услышал шум за стеной, словно там работали отбойным молотком. Он уже давно не слышал этих звуков (его собственный кабинет на центральной базе со звукоизоляцией не позволял ему отвлекаться на подобные мелочи), и от этого ему стало любопытно, чем всё это может закончиться, если люди сюда и впрямь доберутся.
Конечно, он не собирался весь день тут стоять и слушать, как кто-то долбит стену, но осознание того, что здесь незримо присутствуют люди, немного его подбодрило. Он понимал, что в любой момент можно вернуться назад, благо для этого требуется всего лишь сорок минут, и дождаться пилота. Можно также попробовать спуститься по внешней стороне стальной стены на другой уровень, что было бы, мягко говоря, крайне самонадеянно: бешеная скорость северного сектора, плюс волны, хлещущие прямо в эту стену, ветер, скользкие ботинки, да и вообще…
Ястребов знал, что он здесь пока заперт, как в ловушке, и что ему приходится надеяться лишь на пилота, если только тот ничего не отчебучит. Он не сомневался, что пилот постарается выполнить его приказ, вот только в данную минуту он не испытывал той уверенности, какая была в нем полчаса назад.
